Сергей Лушников - Излом

На конце винтовки торчал длинный и острый штык. За ним шел низкорослый мужчина, с короткой бородой, и прихрамывающий на левую ногу. В руке он держал какие-то скрученные в трубочку бумаги. Замыкала процессию странная парочка мужчин идущих нога в ногу, словно кто-то невидимый давал им счет – левой-правой, левой-правой. У одного из них было багровое негодующее лицо и волосы как у пуделя – кучерявые и мягкие. Второй – высок и толст, а его рубашка так туго обтягивала живот, что казалось еще чуть-чуть и все пуговицы отвалятся от малейшего резкого движения. На его голове красовались три волосины, зачесанные через всю макушку, от уха до уха, отчего его лицо казалось каким-то недобрым, угрюмым, как у их соседа – деда Афанасия, ругавшего их постоянно, чтобы они не делали.

– Кто они? И что им надо? – мальчик тихо спросил у Тимофея, дергая того за рукав, но поймав его взгляд – понял, что ему лучше молчать.

Квартет незнакомцев вошел в дом, а он переключил все свое внимание на повозку. Она наполовину была заполнена мешками, и как он догадался, все мешки были с пшеницей. И вот тут его детский умишко все понял. Накануне мать с отцом долго и тихо перешептывались, пока не погасла свеча. Он часто слышал от них слова, смысл которых был ему непонятен. Он хотел спросить у Тимофея, но тот уже посапывал, уткнувшись носом ему в плечо. А сегодня с самого утра батя с мамкой переносили мешки из амбара на чердак, прикрыв их сеном и листьями табака. Значит, чужаки приехали не просто так. Его смутная догадка перерастала в ясную и четкую мысль, от которой его маленькое сердце стало биться еще сильней.

Кони топтались на месте, дожидаясь своих всадников. Седок на телеге нервно посматривал в сторону дома, покуривая папиросу, при этом часто подергивая край козырька фуражки, выдавая свое волнение. Их дворняга забилась в будку и только одни гуси не переставали гоготать, словно пытаясь таким образом прогнать незваных гостей.

Самый молодой из прибывших красноармейцев резко выскочил из дома и двинулся к ряду сараев, продолжая сжимать свою винтовку. Хозяйственный сарай, где они прятались, был вторым в ряду. Нагрянет и к ним.

– Быстро за бочку, – строго приказал старший брат, толкая его к потаенному месту. Спрятавшись, они замерли, затаив дыхание, боясь даже пошевелиться, словно мышата, учуяв приближение кота. Скрипнули двери. Послышалось тяжелое дыхание и громкие шаги парня. Пробыл он недолго, всего несколько секунд, а им показалось, что прошла целая вечность. Дверь сарая хлопнула, и он направился дальше. Дождавшись, когда утихнут его шаги, они снова примкнули к дверям, наблюдая, чем же все это закончится.

Первым вышел отец, подталкиваемый в спину вернувшимся в дом все тем же парнем в «буденовке». Свое ружье он держал перед собой, а штык блестел на солнце и казался еще длиннее, словно пика. Затем появилась мать, крепко прижимая к себе Марию. Ее платок сполз с головы и лежал на плечах, готовый в любой момент упасть на землю. Волосы растрепанны и мальчики увидели, как плачет их мать, но как-то странно – беззвучно, как тогда – на похоронах дедушки. Он почувствовал, как напрягся Тимофей и потому, схватив его за запястье – не отпускал, боясь остаться один, зная, каким вспыльчивым бывает его старший брат. Больше всего он боялся остаться один. Один со всеми своими страхами. Они продолжали следить за происходящим.

Мама с сестрой стали возле отца, перекидываясь взглядами. Отец что-то сказал парню с ружьем, но тот улыбнулся кривой улыбкой и стал часто махать головой из стороны в сторону, словно не соглашаясь со словами бати.

Вышли и остальные, громко хлопнув дверью. Вели себя они нагло: ругались, громко смеялись и отпускали непристойные шутки в сторону застывшего отца и матери с Марией. Затем разошлись и принялись рыскать по всему двору, пытаясь заглянуть в каждый уголок.

Мальчишки продолжали оставаться за дверью, боясь даже пошевелиться и выдать свое присутствие.

Тимофей наклонился и стал шептать ему на ухо.

– Если они сунутся сюда снова, ты знаешь, что делать.

В сарае, в самом углу одна из досок прогнила, и отец, чтобы скрыть дыру заставил ее деревянной бочкой, которую держал на случай соления. Когда им незаметно нужно было сбегать на речку, то они часто пользовались этим лазом, за которым их ждала свобода.

– А ты? – спросил меньший брат, глядя прямо в карие глаза Тимоши.

– А я за тобой. Но ты первый, понял?

– Ага, – только и молвил в ответ.

Читать дальше