Ирина Потанина - Джек-потрошитель с Крещатика. Пятый провал

Ведь даже на самых мерзких сатанинских образах Иисуса Христа не изображали стоящим на коленях пред… кем?

«Возможно, он не пришел, а вошел в него. Душа может стать Демоном еще при жизни…»

– Что же с ним происходит? Что-то ужасное… – подавлено сказала Чуб.

– …если уж он смог довести до полусмерти мою мать, – завершила Акнир.

В растерянности и сомнениях, которые сама Чуб скорее обозвала бы полной разорванностью, она еще раз посмотрела на кощунственный рисунок, затем снова на стену – настенный Христос почему-то успокаивал ее.

– А что это за сюжет, не знаешь?

– Вопрос не по адресу, – ответила веда, одинаково недружелюбно косившаяся на всех окруживших ее святых.

– «Христос в Гефсиманском саду. Моление о чаше», – раздался голос прямо с небес. В пустом темном соборе он прозвучал торжественно-гулко. – Еще до предательства Иуды и распятия, сын божий молит своего небесного Отца: «Да минует меня чаша сия!..» Он просит избавить его от горькой участи.

– Вы кто? Где? – попятилась и завертелась Землепотрясная Даша.

– Свыше, – ответил гулкий и инфернальный глас.

– Бог… это же точно не ты? – на всякий случай поинтересовалась она.

Ответом был смех.

– И не святой Николай?

Смех прошел по храму раскатом.

– И не Кузьма и Демьян?

Хохот стал неудержимым.

– Кто ты уже, господибожемой?! – раздраженно взрыкнула Чуб.

– Не Господи, а всего лишь его покорный слуга, – с лесов свесилась кудрявая светлая голова. – Вильгельм Александрович Котарбинский. С кем имею честь вести богословскую беседу?.. Не поздновато ли для таких многолюдных собраний?

Они переглянулись, оценивая свое странноватое многолюдие на двоих.

– Он что-то видит, – внезапно осенило Дашу. – Это же Котарбинский, у него даже жена привидение, – произнесла она тихо и прибавила, повышая голос: – Мы к Мише, он просил нас зайти… Не знаете, где он?

– Ах, к Михал Александровичу. Он вышел в соседний трактир за едой. Вам стоит подождать его.

– А это ваша работа? – Даша снова посмотрела на Христа в Гефсиманском саду. – Небесненько! Лично мне – очень и очень!..

– Рад, что она вам приглянулась.

– Выходит, Христос знал свое будущее?

– Несомненно.

– И Врубель тоже видел будущее. Что если Третий Провал показал ему все его будущие страдания? – высказала ужасное предположение Даша.

– Что-что? – переспросил Котарбинский со своих деревянных небес.

– Врубель как Христос в саду…

– Вы тоже слышали эту историю? Прахов все не успокоится…

– Какую историю? О Мишином отце?

– Нет, о Врубеле и Христе.

– Расскажите! Можно к вам подняться?

– А вы не боитесь высоты?

– Высоты? – засмеялась Даша. – Вы, видно, не знаете кто мы. Приходите к нам завтра на выступление в цирк.

По подрагивающим грубо сколоченным лестницам они взобрались под потолок над хорами. Мужчина в широкой синей блузе с мольбертом и кистью в руках встретил их галантным поклоном. Он был еще молод, лет на двадцать моложе, чем в их предыдущую встречу, и как-то изысканно, патриархально красив – со светлыми, слегка вьющимися пшеничными волосами, изящной нежной бородкой и обходительными, обволакивающими тебя мягкой приязнью манерами.

– Так вы те самые небесные mademoiselle, о которых нам рассказывал Михаил Александрович, – одарил он их лучезарной улыбкой. – Счастлив знакомству!

– Взаимно. Я – Коко, а это – Мими, моя младшая сестра. А ваш Иисус очень классный, – еще раз похвалила Даша. – От него как-то спокойно. А вот другие святые здесь… бр-р-р-р!..

Тут, на вышине, освещенной светом нескольких керосиновых ламп, окруженные охрово-золотыми орнаментами грозовые глаза святых, похожие на гнезда будущих молний, стали еще огромней и ближе. И вместе с ними к Чуб словно приблизилась неумолимая расплата – тот самый обещанный Мистрисс ад, о коем она старалась забыть.

– Митрополит Иоанникий тоже однажды сказал, что «не желал бы встретиться с васнецовскими пророками в темном лесу», – усмехнулся Вильгельм Котарбинский. – И все оттого, что святые Васнецова не выхолощенные, не бестелесные, как на иконах, они настоящие, подлинные – такие, какими были в те давние, древние времена.

– Откуда вы знаете?

– Знаю, – сказал он кротко и кратко.

– Понятно, – Чуб нравился кучерявый красавец. – А это что? – указала она на потолок, над которым трудился художник. Уже готовый рисунок был частично замазан краской.

– «Пятый день творения».

– А зачем вы закрашиваете его? Плохо получился? – не мудрствуя лукаво, Даша улеглась прямо на голые доски лесов и подложила руки под голову, желая насладиться работой с максимальным удобством.