Александр Асмолов - Ушебти

Саша опустила стекло и высунула руку навстречу ветру. Ласковый, теплый он обтекал пальцы и тугой струей проникал в рукав пиджака, словно вода. Они проехали мимо трактора, который, прежде чем въехать на асфальт с поля, покорно стоял в решетчатой ванне и ждал, пока водитель омоет из шланга колеса от налипшей грязи.

– Ну, как у нас в России, – промелькнула в голове у Саши грустная шутка.

Она поймала на себе вопросительный взгляд Ги, но жестом показала, чтобы тот не беспокоился. Ей было приятно ехать в хорошей машине по чистым дорогам аккуратной маленькой страны, которая воевала не меньше ее многострадальной родины, но нашла в себе силы и здравый смысл более не призывать к новым революциям, а спокойно трудиться. Каждый день, с раннего утра.

– Ой, что это? – Саша показала рукой на сияющий ярким алым цветом пригорок.

– Маки, – снисходительно улыбнулся Ги.

– Маки? Давай остановимся. Я никогда не видела столько маков.

Машина мягко притормозила и остановилась на обочине. Они вышли. Тишину нарушали только песни невидимых птиц. Покатый склон большого холма был усеян алыми маками. Густой яркий ковер. Он живо отзывался на едва уловимое колебание воздуха, отчего рисунок ковра менял оттенки красного цвета. Будто невидимая кисть широкими густыми мазками пробегалась по огромному холсту, останавливалась, оценивая сделанное, и пробовала еще. Ковер казался таким живым, что хотелось зачерпнуть его ладонями и поднести к лицу. Закрыв глаза, вдохнуть его нежный аромат или даже напиться.

– Не смотри, пожалуйста, – умоляюще произнесла Саша. Она подошла к машине и открыла дверцу. Скинула деловой пиджак, потом села боком на сиденье. Сняла туфли. Затем – колготки и спрятала их в сумочку. Раскинув руки, побежала по маковому полю босиком. Ги бросился вдогонку. Саша приподняла узкую юбку, и ее белые ноги так стремительно замелькали на алом фоне, что догнать уже было невозможно. После тщетных попыток он сдался и, рывком скинув пиджак, бросил его на алые маки. Крикнув что-то вроде «э-эх», Ги повалился навзничь, оставив на пиджаке подле себя место для Саши.

Он лежал, тяжело дыша после бега, и смотрел через закрытые веки на солнце. Она тихо подкралась и села на коленки рядом. Сделав вид, что не слышал этого, Ги ожидал. Саша пощекотала его, проведя сорванным стебельком по лицу. Он надул щеки и смешно подергал крыльями носа, словно кролик. Когда стебелек коснулся его губ, Ги обиженно засопел и вытянул их для поцелуя. Она наклонилась к нему. Их губы встретились. Горячие, мягкие, жадные. Саша вновь ощутила едва различимый среди макового поля запах мужчины. Отчего-то она знала, что этот запах предназначался для нее. Он приятно обволакивал, манил, кружил голову желанием. Она знала, что с удовольствием просыпалась бы в постели рядом с таким мужчиной. Не открывая глаз, вдыхала бы этот аромат каждое утро, и это бы ей не надоедало. Ги осторожно потянул ее к себе. Она приблизилась еще, и он ощутил прикосновение упругой груди. Их сердца забились чаще, потом замерли, будто прислушиваясь. То ли это ветерок пробежал по лугу, то ли мысли и чувства смешались от нахлынувших эмоций, создавая иллюзию полета.

Саша мягко отстранилась и легла рядом, положив голову на его руку.

– Мне в детстве очень нравились маки, – тихо произнесла она, будто доверяя какую-то особенную тайну.

– Мне тоже.

– Но такого огромного поля я никогда не видела. Так захотелось пробежаться босиком… Мы не сильно хулиганим?

– Нет. В Валлонии очень много маков. Это самая настоящая родина маков.

– Правда? – они рассмеялись.

– Знаешь, мне сейчас очень хорошо, – призналась Саша. – Просто удивительно.

– Мне тоже.

– Я буду потом вспоминать эти маки. Особенно зимой.

– Когда Москву заметет снегом по самые маковки?

– Да, – задумчиво ответила Саша.

– Мне будет сниться маков цвет, что я в глазах твоих увидел, что я любил и ненавидел, мне будет сниться много лет. Поблекнут радости побед, и боль утрат с годами сгинет, и старость медленно обнимет, но будет сниться маков цвет.

– Ой, как здорово! Еще.

– На полке, в толстом фолианте хранится аленький цветок, случайно Вы его найдите, среди страниц он одинок. Иссохла плоть его былая, но цвет он все же сохранил, и Вам расскажет, не скрывая, что, как и я, он Вас любил.

– Боже, – Саша прижала руки к груди и закрыла глаза, – я сейчас заплачу.

– В походах дальних, на чужбине я помню маков цвет весной, он душу греет и поныне и в стужу, и в глуши лесной. Средь хаоса и злодеяний, где смерть костлявая с косой, храню среди воспоминаний то утро с маковой росой.