Василий Гавриленко - Младенцы Потерянной Супони

-Что за чертовщина? Эй, хозяева!

Господин Фредерик, лицо которого заливала вода, забарабанил в дверь изо всех сил. В глубине дома появился огонек свечи, замельтешил, задвигался, затем - исчез. У двери послышался шум, точно кто-то отпирает засов.

«Или снимает со стены колун», - подумалось Бальтазару.

Путешественники ожидали, что дверь вот-вот отворится, но шум стих, а дверь так и не открылась. Доктор Кислинг, определенно, выходил из себя. Борода его намокла, с нее потоком стекала прямо за воротник холодная вода, а очки запотели.

-Откройте дверь, здесь дождь! – крикнул доктор.

За дверью по-крысиному зашебуршало, затем раздался грубоватый голос:

-Кто там?

-Господин, - взмолился доктор Кислинг, взглянув на Бальтзара. – Мы прибыли из города по важному делу, нам нужен ночлег. Я заплачу…

Дверь отворилась. Появившийся перед путешественниками господин был явно не настроен шутить. В левой руке он сжимал топор, в правой - свечку.

-Из города?

-Из города, господин, - поспешил сообщить доктор Кислинг. – Ехали два дня и дьявольски устали…

-Не упоминать! – мужчина резко оборвал его. – Не упоминать князя скверны у порога моего дома!

-Прошу простить, - взмолился господин Фредерик, голова которого, залитая водою, стала похожа на голову высунувшейся на поверхность пруда лягушки.

Хозяин дома высунулся из двери, поднес свечу к лицу доктора, затем таким же образом изучил Бальтазара.

-Там кто?

-Это мой слуга, Штефан. И лошадь.

Мужчина поднял свечку над головой и посторонился.

-Можете войти.

Путешественники очутились в освещенной одной лишь свечкой просторной комнате, с камином, дверями в смежные помещения и с лестницей, ведущей наверх.

-Мария, зажги факел, - крикнул мужчина.

Дом благополучно проглотил его крик, оставив тишину.

-Мария.

Где-то наверху раздался топот босых ног, потом до слуха путников донесся девичий голос:

-Что случилось?

-К нам гости.

-Гости?

В голосе скрытой за темнотой девушки нетрудно было прочесть изумление.

-Я не готова!

-Уже легла, - пробормотал хозяин. – Что ж. Потерпите, господа. Я справлюсь сам.

-Не утруждайте себя, - отозвался доктор Кислинг.

-Да, не стоит, - пробормотал Бальтазар, в голове которого, отзываясь во всем теле приятной истомою, все еще звучал голос неведомой Марии. В придорожном трактире, где молодой человек познакомился с Гризеттой, все начиналось примерно также.

Мужчина со свечкой шагнул к одной из дверей и исчез за ней. Путешественники очутились в темноте. Слышно было, как наверху ходит по деревянному полу Мария, а в чулане (или что там у него?) возится хозяин дома.

Бальтазар решил, что кроме этих двоих в доме никто не живет, но ошибся. Разбивая тишину на осколки, наверху раздался крик младенца и, - через мгновение – нежное, несомненно, материнское, воркование. Господин Клаус приуныл: он ожидал, что таинственная Мария окажется дочерью этой мрачной личности со свечкой, а не его законною супругой.

Когда только младенец примолк, дверь чулана распахнулась, и в комнату хлынул свет. С непривычки, свет этот показался путешественникам ярким, как сияние.

Стуча по полу тяжелыми (не иначе, деревянными), башмаками, мужчина проследовал к камину и закрепил факел в зажиме.

Теперь у всех троих появилась возможность разглядеть друг друга. Мужчина оказался пожилым, с объемистым пивным животом, с короткими усиками под плотной ниткой губ, с отвислыми щеками. Смотрел он настороженно и, как показалось доктору Кислингу, печально. Бальтазар же решил, что этот человек смотрит на них с неприятием.

-Доктор Фредерик Кислинг, магистр Бюро по борьбе с мракобесием, это мой коллега господин Бальтазар Клаус.

Бальтазар учтиво поклонился. Хозяин дома кивнул в ответ и представился:

-Отец Генрих Берн, настоятель местного храма.

Бальтазар едва не выронил треуголку, пораженный, что перед ним духовное лицо. Кем, в таком случае, приходится этому человеку женщина наверху и ее ребенок?

Доктор Кислинг также находился в некотором смятении. Следует сказать, что он, с подачи своего неверующего отца, с детства презирал духовное сословие. Став впоследствии кавалером Красной Ленты, он мог позволить себе собственное мнение и считал, что Бюро по борьбе с мракобесием, на самом деле, должно бороться не с чертями, вампирами и вурдалаками, коими наполнено темное народное сознание, а именно со святою церковью.

-Что же … э… господин Берн, мы счастливы оказаться под вашей крышей.