Андрей Добров - Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов

— Револьвера нет, — сказал он озабоченно. — Все смотрим на земле, может, выронил? Оружие наготове. Если слышите хоть один звук…

Справа сверкнула вспышка, и грохнул новый выстрел.

— Гаси фонари! — крикнул я. Агенты тотчас же погасили свой, а вот фонарь Архипова остался гореть.

— Захар Борисович, — сказал я. — Гасите фонарь!

Но Архипов не ответил мне. Он продолжал сидеть на корточках, а потом вдруг завалился на бок. Фонарь упал рядом. Я подскочил и ногой отправил его в кусты. Стало темно.

— Вот попали, — послышался голос Семенова.

— Прячьтесь за могилами, — скомандовал я, присев. — Прикройте меня. Стреляйте во все, что движется. Я посмотрю, что с Захаром Борисовичем.

Я успел заметить, как агенты метнулись в стороны. Новый выстрел! И в ответ сразу несколько — уже с нашей стороны.

— Патрикеев! — крикнул я, на коленях подползая к телу Архипова и пригибаясь как можно ниже. — Это вы стреляете?

— Я! — послышалось вдали. — Кто говорит?

— Гиляровский! Жив? Или ты призрак?

— Жив, жив!

Краем глаза я заметил, как агенты начали потихоньку пробираться вперед, на голос. Что же, хорошо, надо дать им возможность подобраться поближе.

— Матвей Петрович! — закричал я снова. — Лучше вам сдаться! Здесь полно полиции! Кладбище оцеплено и вам некуда уже бежать!

— Правда? — насмешливо откликнулся убийца.

Тут второй агент вдруг встал во весь рост и выстрелил. Возможно, он полагал, что попадет в говорившего.

Потом наступило молчание.

— Попал? Нет? — спросил откуда-то справа Семенов.

— Не знаю, — отозвался стрелявший.

Они двинулись вперед настороже, готовые мгновенно открыть огонь. Я же наконец добрался до Архипова, который лежал, поджав ноги и повернув белое лицо вверх. Я зажег спичку и осветил лицо сыщика. Его губы были плотно сжаты, а веки едва заметно подергивались. Я тут же погасил спичку.

— Захар Борисович, вы живы?

В ответ Архипов промычал что-то нечленораздельное. Я зажег еще одну спичку и провел вдоль тела. Руками сыщик сжимал окровавленный бок.

— Да уж… — сказал я. — Плоховато. Оставлять вас тут нельзя, кровью истечете.

Агенты вернулись. Один из них принес фонарь, который я бросил в кусты. Фитиль все еще горел, и я прикрутил его до минимума.

— Нашли? — спросил я.

— Утек, — ответил Семенов с досадой. — Вот падла! Затаился где-то.

— Архипов ранен, — сказал я. — Рана не очень хорошая. Так что слушайте меня. Берете Захара Борисовича и несете его к воротам. Там выходите, садитесь на извозчика и — в ближайшую больницу. Понятно?

— А вы? — спросил второй агент.

— Потом вызываете сюда подкрепление, а я постараюсь задержать Патрикеева здесь. Давайте, быстро, а то Захар Борисович умрет. Давайте!

В этот момент Архипов открыл глаза и прохрипел:

— Нельзя! Запрещаю…

Видя, что агенты топчутся на месте, я прикрикнул на них. Только после этого они подхватили Захара Борисовича с двух сторон и потащили в сторону ворот.

Я отвернул фитиль, чтобы он светил поярче. Надо было отвлечь Патрикеева и дать ребятам унести Архипова как можно дальше.

— Матвей Петрович, вы еще тут? — крикнул я.

Тишина в ответ.

Ну, что же, подумал я, один раз он уже попытался меня убить. Вряд ли Патрикеев будет стрелять, не попытавшись узнать, как я выжил. Это был расчет на простое человеческое любопытство. Может, он не выстрелит в меня сразу, а заговорит, и я сумею его уболтать до подхода подкрепления? И я пошел в сторону могилы Глафиры Козорезовой.

Идти было недалеко — вскоре я оказался у свежего холмика земли, усыпанного свежими цветами. На табличке, воткнутой в могилу, был написано имя певицы и годы ее жизни. Я прикинул в уме — стало быть, Глаше уже перевалило за двадцать пять.

Я постоял, прислушиваясь. Ни звука. Если Патрикеев и был поблизости, то он ничем себя не выдавал.

— Матвей Петрович, — негромко позвал я. — Вы здесь?

Мертвая тишина. Все так же медленно плавал туман среди кладбищенских крестов. Я смотрел на могилу, с удивлением понимая, что то странное жгучее очарование, которым я был охвачен после первой встречи с этой девушкой, теперь таяло во мне, исчезало, не оставляя никакого следа. Что же, подумал я в тот момент, могила как могила! Как сотни могил вокруг.

Вдруг я напрягся — несознательно, еще не понимая, что привлекло мое внимание. Какой-то тихий звук… Вот он повторился! Это стон! Где-то далеко стонал человек! Может, это тот самый нищий, на которого наткнулся Архипов у памятника с ангелом? Или это Патрикеев, которого все-таки настигла пуля одного из агентов? Я не сделал еще ни одного выстрела. Кроме того, у меня в кармане лежала початая картонка с патронами. А сколько раз стрелял Матвей Петрович? Два или три раза?