Уильям Дитрих: Изумрудный шторм

Стало быть, я убил и их тоже.

Втайне я все еще ужасался при мысли о том, что море вдруг выбросит на берег тело Астизы. Пока оно не было найдено, оставалась хоть и слабая, но все же надежда. Жестоко! Я понимал, что моя жена погибла, так почему же сердце отказывается смириться с этим? Наверное, потому, что было в этой женщине что-то волшебное, необычное, и впервые я почувствовал это, когда вытаскивал ее из-под развалин разбитого артиллерией дома в Александрии. Я не представлял себе мира и жизни без ее света. Видел, как она тонула, но чисто инстинктивно отрицал саму мысль об этой потере. Все было кончено, но я не прочувствовал этого в полной мере. Чтобы окончательно убедиться в том, что я потерял любимую, нужно было увидеть ее тело. А его не было.

– Где мы? – спросил Джубаль.

Я огляделся. Позади в туманной дымке вырисовывалась огромная гора, и вершина ее дымила.

– Возможно, на Монсеррат, – ответил я. – Думаю, надо идти вдоль берега, искать поселение или лодку. Антигуа отсюда недалеко, а оттуда можно уплыть домой.

– Я нашел бананы и кокосы. Ты голоден, мальчик? – Негр повернулся к моему сыну.

Гарри смотрел вокруг печально и задумчиво, но аппетита не потерял.

– Да, – кивнул он.

Вот так оно все и сложилось. Я женился и овдовел меньше чем за год, и сама эта мысль казалась просто невыносимой. То, что я выжил, было худшим наказанием, которое только можно придумать. До конца своих дней я буду видеть Астизу перед собой, словно подвешенную в прозрачной зеленой волне. Однако ее несгибаемый дух остался с нами.

Почему я все еще лелею эту несбыточную надежду?

Я посмотрел на Гарри. Когда, что и как я должен сказать ему о матери?

Но меня удивило выражение его лица. На нем читалась решимость.

– Давай поищем маму, пока будем идти, – предложил ребенок. Неужели этот мальчик разделял мои предчувствия?

Я сглотнул слюну и кивнул.

– Да. – А сам взмолился про себя о том, чтобы мы не наткнулись на ее безжизненное тело.

Затем мы зашагали по пляжу. Я посоветовал Джубалю вернуться за сокровищами, подчеркнув, что решать здесь должен только он.

– Астиза говорила, что они прокляты, но, возможно, это касается только нас, – добавил я.

– Я спрошу Сесиль Фатиман. Она скажет, что делать, – решил мой товарищ.

– Будь осторожен. Думаю, Эзули ввела меня в заблуждение.

– Да, она ревнивая богиня.

– Что будешь делать дальше, Джубаль?

– Попробую перестроить свою страну. А ты, Итан?

Я погрузился в молчание, глядя на восток, на размытую границу между морем и небом на горизонте.

– Мартель признался, что его науськал на меня глава Франции. Что я был всего лишь мальчиком на побегушках, что мной манипулировали в грязных целях. Заставили пуститься в смертельно опасную авантюру.

– Так ты хочешь удрать в Америку?

– Сначала думал, что да. А потом решил, что британцы помогут пристроить мальчика в хорошую школу. Я должен позаботиться о его будущем. Британия – единственная страна, способная противостоять Франции. Англичане наводнили Европу золотом и шпионами, чтобы подорвать диктатуру Бонапарта. Это и моя цель тоже, Джубаль.

– Не понял?

– Месть. Это единственное, о чем я могу сейчас думать. Я возвращаюсь во Францию.

– Но Гарри нужен отец, Итан.

– Отец у него есть. Но я должен, просто обязан перед всем миром, исполнить еще одно задание.

– Да забудь ты об этом мире!

– Нет. Я доберусь до Наполеона и убью его.

Как и в других романах об Итане Гейдже, в основу этой книги легли реальные исторические события. Изгнание французов с острова Гаити в 1803 году стало первым успешным восстанием рабов в мировой истории и (хотя Франция признала независимость этой страны лишь в 1825 году) привело к созданию первой в мире республики чернокожих. На протяжении десятилетий успех этого восстания преследовал рабовладельцев-аристократов в кошмарных снах, в том числе и южан-американцев перед Гражданской войной.

Война, в которой довелось поучаствовать Гейджу, была всего лишь одной главой в долгой серии вторжений, революций, заговоров, иностранных интервенций, эмбарго и экономических переворотов на Гаити – и в сочетании с бедствиями природного характера, таких как землетрясения и ураганы, превратила этот некогда процветающий остров в беднейшее государство Западного полушария. Франция затребовала 90 миллионов золотых франков в качестве компенсации за утерянное имущество и лишь на этих условиях соглашалась признать независимость гаитян. Выплаты компенсации продолжались до 1947 года, и это окончательно подорвало экономику молодой республики. Если после революций в Америке и Франции инфраструктуры этих стран, в общем, уцелели, то положение на Гаити усугублялось еще и тем, что экономика, основанная на выращивании и продаже сахарного тростника, была к тому времени практически разрушена. В 1804 году Жан-Жак Дессалин провозгласил себя императором. Он был повинен в жестоком уничтожении свыше трех тысяч белых, а затем, в 1806 году, и сам был казнен своими же соплеменниками. Страна раскололась, потом воссоединилась, и на протяжении всей последующей своей истории боролась за становление стабильной экономической и политической системы. Этот прекраснейший в мире остров до сих пор страдает от перенаселения, эрозии и страшных болезней.