ШаМаШ БраМиН - Клуб мясоедов

– На, подержи! – она протянула посуду соседке по дивану, Надежде Владимировне.

Растерявшаяся женщина отпрянула от Софии как от прокаженной. Она прижалась к подлокотнику, и рассеянно махала головой.

– Да чтобы черти тебя гробу щекотали! – выругалась особа и устремилась к кофейному столику.

Избавившись от чашки, Софа осмотрела испорченное платье. Затем зло посмотрела на Генриетту.

– Таки, я понимаю, вы нарочно?

– Не переживайте, – улыбнулась хозяйка. – Поэтому вы и посещайте наши уроки хороших манер. Абы уметь ловко обращаться с принадлежностями …

– Да шо вы говорите? – женщина побагровела от злости. – А если я таки скромно предположу, что не собираюсь платить за этот ваш бардак?

– Бог вам судья, – беспечно заявила Генриетта, и продолжила обычным тоном. – Наглядность примера в том, что возврат гармонии к равновесию – первостепенен. А мы, прежде всего, пытаемся найти виновного.

– А вы знаете, кто будет мой супруг? – не сдавалась Софа. – Таки он вас по судам затаскает! И …

– София Борисовна, – перебила ее хозяйка. – Дверь слева ведет в уборную. Там вы сможете привести свой туалет в порядок. Напомню, обещанный по программе ужин меньше, чем через четверть часа.

Слова «ужин» возымело должное действие. От судебного преследования за испорченное платье семейство Талёров никак не уклонится. Значит ужин можно и не пропускать. Софья недовольно фыркнула и исчезла за узкой резной дверью.

– Но, поиск виновного, – продолжила Генриетта, – есть не что иное как амбиция, продолжающая разрушать потерянную гармонию. И дело не в библейских заповедях. Дело, в здравом смысле, главнейший враг которого, как уже было сказано, проявление эмоций. Итак, урок первый: залог хороших манер – полное отсутствие эмоций. Спокойствие удава, содвигаемое лишь его величеством Эго.

В комнату вернулась Софа. Злость и раздражение никуда не делись. Поддев бока руками, она остановилась в дверях:

– И шо вы думайте? Мертвому припарки и то больше толку. Платье, чтоб вам пусто было, испорчено.

– Не огорчайтесь, – успокоила ее Генриетта. – Поверьте, это не самое ужасное.

Дверь комнаты отворилась. На пороге стоял Прошка.

– Дамы! – торжественно объявил он. – С превеликим удовольствием исполняю поручение хозяина дома, месье Талёра, и приглашаю всех к столу.

***

Обеденный зал в доме Талёров располагался в подвале. Это казалось странным. Особняк в полных два этажа, по принятым обычаям, мог располагать подобным помещением либо на первом, либо на втором этаже. Но никак не в подвале.

Подземелье же казалось огромным. По пространственным ощущениям зал выходил за стены дома. К тому же он вызывал противоречивые чувства. Средневековые каменные своды делали его похожим на сельский погреб. Одновременно, высокие потолки и готического вида колонны превращали помещение в банкетный зал. Капители колонн изображали из себя распустившиеся бутоны лилий. Стены покрыты причудливыми узорами. Среди хитросплетений линий выступали все те же лилии. Посреди зала располагался огромный стол. Сервировка, рассчитанная на двенадцать персон, могла бы послужить образцом даже для придворных трапез. В дальнем конце находился огромный растопленный камин. На огне кипел внушительный котел. Запах мяса и специй дурманил присутствующих, воспаляя воображение предвкушением чего-то экстраординарного.

– У, – вдохнула Софа, – Таки Мойшик, я передумала тебя убивать. Гори оно огнем это платье, если форшмак такой же деликатный, как и запах.

– Софа, душенька, и за шо меня убивать? Цэ не я, твое платье загадил, – шепотом оправдывался Михаил.

Они стояли у камина, немного поодаль от остальных. Хлоя, взяв под руку Павла Гордеевича, медленно прогуливались по залу. Ваган Шахинович и Надежда Владимировна устроились на стульях, расположенных вдоль западной стены. Николай, переваливаясь с пяток на носки и обратно, изучал единственную в помещении картину, огромную репродукцию Босха. Его супруга, Ксения, сидела в одиночестве на стуле, о чем-то размышляя. Хозяева дома и Прошка, остались наверху, в гостиной. Девушка Лида наотрез отказалась присоединиться к обеду. Всхлипы и спрятанное в ладони лицо успели порядком надоесть всей троице.

– Проктор, – обратился к молодому человеку Ролан, – в конце концов, это ее выбор. Давайте его уважать.

– Извольте-с, – улыбнулся Прошка. – Ежели манкирование будет-с в правиле хорошего тона.

– Вполне, – улыбнулся в ответ Талёр. – Милая Лида. С вашего позволения, оставим вас наедине со своими же мыслями и сомнениями. Генриетта, тебе есть что добавить?