Борис Конофальский - Инквизитор. Раубриттер

– Имя моё Фолькоф. Девица Брунхильда Фолькоф, а братец мой Иероним Фолькоф – владетель Эшбахта.

– Ах, вот как! – Юные господа переглянулись.

И один из них продолжил:

– А почему же тогда вы поставили шатёр с фамильными гербами Ливенбахов?

– Да, – поддержал его другой, – все интересуются, где же вы взяли этот шатёр?

– Почем мне знать, – Брунхильда пожала плечами. – У моего братца много всяких вещей, что были когда-то не его.

– Он их покупает? – Осторожно поинтересовался самый юный из господ.

– Вот уж нет, – засмеялась красавица, чем очень обрадовала юных господ, им по нраву пришёлся её смех. – Не большой он любитель покупать, он всё больше отнимает.

– Так шатёр он тоже отнял? – С сомнением спросил фон Литтен.

– Уж точно не купил, – продолжала смеяться Брунхильда. – Убить кого-нибудь да отнять – это он мастер…

Она не успела договорить, полог шатра отлетел в сторону и из него вышел Волков, а за ним Сыч и Максимилиан. Кавалер был облачён в тот прекрасный доспех, что подарил ему архиепископ. Только шлема он не надевал.

– Господа, я фон Эшбахт, чем могу помочь? – Начал он без особой любезности.

Юные господа все представились ему. Они раскланялись, и фон Литтен произнёс:

– Господин Эшбахт, ваш шатёр взывает много вопросов у окружающих. Вот мы и решили узнать о нём. И госпожа Брунхильда милостиво соизволила нам рассказать про него.

Волков был весьма недоволен всем этим, он взглянул быстро на красавицу и спросил у юноши:

– Госпожа Брунхильда по женскому слабоумию села на солнце вино пить. Много ли умного она могла вам сказать?

– Мы просто хотели узнать, не из Ливенбахов ли вы? Странно было бы видеть многолетних врагов нашего герцога в нашем графстве.

– Нет, я Фолькоф, а шатёр я взял в бою.

– В бою? Неужели кто-то из Ливенбахов сбежал, бросив свой шатёр? – Удивился один из молодых людей. – Ливенбахи бахвалятся своей храбростью.

– Никуда он не сбежал, – холодно произнёс кавалер, – я убил его.

– Убили? – Вот тут молодые господа уже точно ему не верили.

Они приглядывались и, кажется, улыбались теми улыбками, которыми вежливые люди маскирую своё недоверие. – И как же вы его убили? В поединке? Копьём?

– Его убил мой стрелок, пуля попала Ливенбаху в открытое забрало, стрелок, кстати, здесь со мной. А через пару дней я разгромил отряд Ливенбаха, часть людей убил, часть взял в плен. И сам видел труп Ливенбаха. Я взял ещё его знамена и его обоз.

– А где это случилось?

– В Фёренбурге, ещё во время чумы, когда весь город был завален мертвецами, а Ливенбах грабил его.

Он говорил так твёрдо и убедительно, что у юношей, кажется, не осталось сомнений.

А вот прекрасная девица Фолькоф так и сидела со стаканом в руке и закатывала глаза, удивляясь и восхищаясь тем, как кавалер мастерски хвастается. Она то и дело фыркала или хмыкала так по-женски ненавязчиво, привлекая к себе внимание юных господ.

– Здесь помимо стрелка где-то ходит и ротмистр Брюнхвальд, – продолжал Волков, – он там тоже был в то время.

– А доспех вам не от Ливенбаха достался? – Поинтересовался один из юношей.

– Нет, – отвечал кавалер, – это награда от архиепископа Ланна за деяния во славу Матери нашей, Святой Церкви.

– И меч тоже от архиепископа?

– Этот мечом меня наградил старый герцог де Приньи после сражения у озера Боло.

Больше вопросов у юных господ не нашлось, и тогда фон Литтен сказал:

– А не соблаговолите ли вы быть с госпожой Брунхильдой к нашему шатру на ужин?

– Не соблаговолят они, – бесцеремонно влезла в разговор мужчин красавица, – они приглашены на ужин и бал во дворец графа.

– Как прекрасно, – воскликнул один из юношей, – мы и забыли про бал, значит, прекрасная Брунхильда будет на балу?

– А танцы вы уже расписали? – Робко спросил самый юный из господ, который до сих пор всё больше молчал.

– Расписали? Это как? – Не поняла девушка.

– Кто те счастливцы, что будут танцевать с вами? Есть ли господа, которым вы отдали свои танцы? Кто танцует с вами первый? – Робко продолжал юноша.

Волков смотрел на этого сопляка и чуть не морщился, так ему было это противно, а вот Брунхильда так прямо и расцветала от внимания молодых людей.

– Нет, никому я свои танцы не обещала, – сказал она.

Тут же фон Литтен подошёл к ней, поклонился и сказал:

– Могу ли я надеяться, что вы окажите мне милость и будете танцевать свой первый танец со мной?

– Хорошо, – чуть покраснев, отвечала красавица.