Борис Конофальский - Инквизитор. Раубриттер

– Вот то-то и оно же! – Ухмылялся Сыч. Он даже пальцем погрозил кому-то. – То-то и оно!

– Да не тяни ты!

– Монах, святой человек, сам беднее церковной крысы, а лачугу свою, зачем-то запирает. От кого, зачем? Что он там ховает?

– Может, деньги у него там. – Предположил Максимилиан. – Или думаешь, что нет у монаха денег?

– У монаха? У святого, к которому, как говорят, со всей округи люди ходят? Думаю – есть, думаю, серебришко у него водится. Людишки таким святым и последнее при нужде принесут.

– Ну, так он и запирает деньги в доме, – говорит юноша.

– И ты бы, что ли, так сделал? – Скалится Сыч.

– Ну, а как? – Спрашивает Максимилиан.

– А как ? – Передразнивает его Фриц Ламме и смеётся. – Эх, ты, дурень, это от молодости у тебя.

– А как бы ты сделал? – С обидой спрашивает Максимилиан.

– А я бы, – сразу становится серьёзным Сыч, – закапал бы их где-нибудь у кладбищенской оградки. Но уж никак не в лачуге.

– Ладно, это понятно, а что запирает монах в своём доме? – спросил Волков. – Что прячет?

– Ну, кабы знать, экселенц, кабы знать, – разводил руками Сыч. – Думаю монаха подловить да напроситься к нему в гости. Вдруг пустит. А как по-другому?

– А так, – сказал Волков спокойно, – как время будет, так поеду туда и дверь ту выбью вместе с замком. Лачуга его на моей земле, если я хочу узнать, что он там прячет – так узнаю.

– О! – Тут же согласился Сыч и потянулся за вторым куском сыра. – Можно, конечно, и так. Тоже хороший способ.

– Ладно, быстро ешьте и приводите одежду в порядок, завтра на смотр поедем, что бы были красавцами у меня.

– А когда по-другому было? – Ухмылялся Сыч.

– Красавцами, я сказал! – Рявкнул Волков. – И что бы кони были чищены!

Сыч и Максимилиан тут же вылези из-за стола, пошли на двор.

Знали оба, что, когда так говорит кавалер, лучше быть от него подальше.

Мелендорф, как и в прошлое посещение, произвёл на Волкова впечатление. Дороги, мосты, мельницы, мужицкие дома – всё было исправное, добротное, крепкое. Но на подъезде к замку всё менялось. То тут, то там, вдоль дороги разбиты были палатки, настоящие военные палатки. То тут, то там паслись кони, обозные телеги стояли под деревьями в теньке, их с мужицкими не спутаешь, оси железные, сами большие. В телегах военный люд спит, только ноги свисают. У палаток оружие, и глазастые мужи при нём, с проезжих глаз не сводят. И чем ближе к замку, тем больше всякого такого. И главное – шатры стали появляться. Шатры красивые, с гербами и флагами рядом. Тут же у шатров коновязи, а там и кони, что по сто талеров и больше. Их конюхи чистят, начищают до блеска, начищают так, что бока этих больших и дорогих животных на солнце чуть не сверкают.

У Волкова у самого пара отличных коней имеется. Но тут такие попадаются, что и ему не по карману. Настоящие турнирные дэстрие. Такие, что среднему человеку, мужчине, макушкой с их холкой не сравниться. Кони выше будут.

А впереди уже шумит многолюдно арена. До неё ещё ехать и ехать, а людской гомон уже тут слышен. Арена из крепкого дерева, вся во флагах, вся в драпировках. И те драпировки все в цветах фамилии Маленов да в гербах их. Тут и гербы графа, и гербы самого герцога, их не меньше. Да, видно, богат граф. Одной материи сколько потратил, а дерева на арену сколько ушло. Волков даже считать не стал. А ему так хорошее дерево было нужно. В его-то земле леса совсем не было.

Трубы зазвенели, и снова до кавалера донёсся шум большой толпы.

И тут два всадника, что были у дороги, сидели в сёдлах да болтали непринуждённо, увидали Волкова и его людей и поехали к нему. Оба опять же в цветах графа.

– Господин, ваши ли это добрые люди, те, что следуют за вами?

– Мои, – сказал Волков. – А кто вы, господа?

– Мы помощники распорядителя турнира. И просим вас и ваших людей стать на том поле. – Одни из них указал ему рукой на свободный участок вытоптанного поля. – И ждать распоряжений. А мы сейчас же доложим о вас графу и распорядителю, как о вас сказать?

– Скажите, что прибыл Эшбахт со своими людьми. Меня просил граф привести своих людей.

– Да-да, на турнир прибыл сам первый маршал, он уже тут, сразу после турнира начнётся смотр.

Они откланялись, а Волков указал ехавшему за ним Брюнхвальду, куда тому направлять свих людей на постой.

– Туда, Карл, вон наше место.

За людьми Брюнхвальда шли и все остальные, туда же сворачивали и обозные телеги. И телега, в которой ехала Брунхильда. И она была не рада, что её везут не в замок, а на пыльное поле, на котором какие-то лошади съели уже всю траву.