Николай Свечин - Скрытые улики. Сборник исторических детективных рассказов

– Не лучшее местечко для прогулок, – пробасил от стены казак.

– Мне было все равно. Я шел мимо кустов и вдруг услышал возню и сдавленное мычание… Остальное вы знаете. Я рассказал вам все. Но я – не преступник. Я – несчастный больной человек! Да, я хотел убить свою жену и даже заплатил за это. Но убийства не было! Сегодня Оля уехала к маме. Я не убийца! За что вы меня так мучаете, господин следователь?

Михаил Антонович смотрел на Скопина красными влажными глазами и хлюпал носом.

Иван Федорович задумчиво вытащил из кармана пузырек.

– Знаете, – сказал он. – В вашем предыдущем рассказе было одно вполне справедливое замечание. Помните, вы предположили, что мальчишки не убежали далеко и потом вернулись, чтобы сбросить тело девочки в реку?

– Да.

– Я нашел и этих ребят. Они, кстати, не из «Волчатника», а из Аржановской крепости. Знаете, они действительно пришли с девочкой на берег. Но они не насиловали ее.

– Откуда вы знаете? – оторопел Грюбер. – Это они вам сказали? Вы поверили этой шпане?

– Один из мальчиков – сводный брат Иры. Их общая мать служила у Фогеля при кухне, помощницей повара. Девочку, когда она подросла, барон отдал в пансионат. А вот мальчик был не от него, поэтому он остался с матерью, которую рассчитали. Мать умерла от простуды, и ребенок остался сам по себе. Ира жалела его. Согласитесь – несправедливо, когда ты живешь пусть скромно, но в хорошем месте, а твой родной брат – в нищете, на улице… Она встречалась с ним, давала деньги, которые получала от барона, учила читать и писать. А еще двое ребят – это его друзья. Я их тоже знаю. Подмастерья у сапожника. Просто дети… Так что не было никакого изнасилования. Они могли играть, возиться на берегу – и только.

Грюбер молчал, глядя в потолок.

– И уж конечно, девочка не была мертва, когда вы прогнали мальчишек. Они побежали в Аржановку за помощью, но долго не могли найти своих старших дружков, которые бы справились с таким мужчиной, как вы. А вот когда они вернулись, девочки на берегу уже не было.

Скопин встал, заложил руки за спину и сгорбился, глядя на лицо Грюбера.

– Сначала я предположил, что вы изнасиловали и убили девочку. Убили, чтобы она на вас не донесла. Но наш полицейский врач сказал, что не нашел никаких следов полового насилия. Синяки – да, много. Но и только. Тогда я попытался понять, зачем вы убили ребенка? Что такого она сказала или сделала вам? Отчего вы… озверели? Отчего вы превратились в чудовище?

Следователь нагнулся к самому лицу молчавшего Грюбера.

– Ведь это был ребенок! – вдруг крикнул Скопин. – Ребенок! Неужели вас не остановило это? Вы же учитель, Грюбер!

Михаил Антонович скосил глаза на Скопина.

– Отодвиньтесь подальше, – сказал он устало. – У вас изо рта очень плохо пахнет. Невыносимо.

Скопин размахнулся, как будто хотел ударить лежащего по лицу, но тут казак сделал шаг вперед и перехватил его руку.

– Не надо, – сказал Мирон. – Сам подумай. Не надо.

Скопин вырвал у него руку и сунул ее в карман.

– Я долго думал о вашем мотиве, Грюбер, – сказал он. – А потом снова поговорил с вашим врачом. И еще с одним. А потом еще и с другим. Они объяснили мне. При вашей болезни наступает половое бессилие. Я уверен, что вы собирались изнасиловать девочку. Избили ее и попытались принудить к половому акту. Но сами не смогли. И это привело вас в ярость. Дело в том, что врач, делавший вскрытие, определил – жертва… девочка умерла от утопления. То есть она была еще жива, когда вы подтащили ее к реке. Это вы утопили девочку. Наверное, держали голову, пока она не захлебнулась. Так ведь?

– Я требую, чтобы меня судили, – ответил Грюбер бесцветным голосом, – вы ведь судебный следователь? Я хочу сознаться в преступлении. Пусть меня судят. Но я не хочу умирать здесь, в этой комнате! Мне все равно не долго сидеть в тюрьме, да и на каторгу я уже не попаду – болезнь убьет меня прежде. Но оставшиеся дни… Дайте мне противоядие и арестуйте, черт возьми!

Скопин слушал его, склонив голову.

– Знаете, Грюбер, – сказал он наконец. – Знаете, что я выяснил, разговаривая с врачами? Они утверждают, что ваш доктор поставил неправильный диагноз. Вы вовсе не смертельно больны. Это не третья запущенная стадия сифилиса, а только вторая, но с осложнениями. И вас еще можно вылечить. Я дам вам противоядие, а потом вы попадете в тюремную больницу. Так что каторга вам будет обеспечена.

Грюбер ответил ему не верящим взглядом.

– Это… точно?

Скопин открыл пузырек.