Встреча в Марселе нашей Особой бригады, действительно, оказалась невероятно тёплой. В местный порт прибыли многочисленные представители французского военного ведомства, местные городские власти, сотрудники российского посольства и имевший чин генерала военный атташе России во Франции граф Игнатьев.
В связи с этим, по личному приказу Лохвицкого колонна наших войск, прямо из порта, двинулась церемониальным маршем через весь Марсель.
Это было, поистине, незабываемое зрелище: со стороны порта на широкую улицу Ла Канабьер, как из рукава фокусника, вытягивалась бесконечная многоцветная лента, при ближайшем рассмотрении оказывавшаяся идущей стройными рядами русской пехотой.
Впереди каждого из двух наших полков два рослых солдата несли один грандиозный букет цветов. Такие же букеты, только поменьше, несли также перед каждым батальоном и даже перед каждой ротой. Ко всему прочему, на груди каждого русского офицера красовался ещё и небольшой букетик гвоздик.
На протяжении нашего пути все городские тротуары Марселя были до предела заполнены огромным количеством ликующих французов, а балконы и окна его каменных домов – украшены тысячами гирлянд из разноцветных флажков союзных Франции стран, причём большая их часть несомненно состояла именно из русских и французских флажков.
Было такое впечатление, что, если бы не натянутые вдоль тротуаров оградительные канаты, переполненные восторгом люди непременно рванулись бы обнимать русских солдат.
Всё продвижение нашей колонны сопровождалось непрекращающимися восторженными криками экспансивных южан. А их прекрасные смугловатые брюнетки, не зная, как лучше выразить свои чувства к светловолосым богатырям, прибывшим из далёкой заснеженной России ради спасения их любимой Франции, посылали нам свои бесчисленные воздушные поцелуи и бросали в наши руки целые гроздья весенних цветов.
Большой восторг у встречающей нас публики вызвало также исполнение марширующими русскими шеренгами нашей любимой строевой песни, сложенной на слова пушкинской «Песни о вещем Олеге», два куплета и припев из которой были заранее, ещё в России, переведены и заучены на французском языке.
Сначала «завели песню» запевалы возглавлявшей шествие роты:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам.
Их сёла и нивы за буйный набег
Обрёк он мечам и пожарам.
Потом мощно прогремел подхваченный всеми, без исключения, шеренгами задорный припев:
Так, громче, музыка, играй победу!
Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит…
Так, за Царя, за Русь, за нашу Веру,
Мы грянем громкое: «Ура! Ура! Ура!»
Особенно пронзительно, при этом, звенели строки про грядущее:
Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль на радость соседей-врагов
Могильной засыплюсь землёю?
Но дальше опять следовал жизнеутверждающий припев:
Так, громче, музыка, играй победу!
Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит…
Так, за Царя, за Русь, за нашу Веру,
Мы грянем громкое: «Ура! Ура! Ура!»
И на лицах марширующих солдат и офицеров вновь появлялись торжествующие улыбки, которые моментально, как в зеркале, отражались на лицах радостных марсельцев.
Огромный фурор среди французов произвёл, конечно, и сопровождавший одну из рот нашего батальона сибирский медвежонок «Мишка», передвигавшийся под контролем его добровольных поводырей рядовых Васьки Пыркова и Сёмки Сорокина. Он вызвал у них невероятный восторг и, естественно, в одночасье, стал неким персональным символом нашего Русского Экспедиционного Корпуса.
Впрочем, при проведении этого незапланированного парада русских войск чуть было не произошёл и небольшой конфуз: из-за несогласованности действий портовиков при нашей высадке с транспортных судов часть офицеров невольно отстала от своих подразделений, и те направились в город в составе общей колонны без командиров впереди своего строя.
Казалось, что в такой ситуации небольшой неловкости – никак не избежать…
Однако, помогла простая русская смекалка: одним и тем же младшим офицерам было оперативно поручено возглавлять, по очереди, помимо своих, ещё и эти «чужие» им роты до подхода их настоящих командиров.
Больше всех, при этом, «повезло» прапорщику Рохлинскому, который, по очереди, возглавлял, таким образом, аж, целых три «чужие» ему роты.
Для этого ему пришлось периодически оббегать с тыльной стороны дома, стоящие вдоль тротуара, чтобы вовремя стать во главе очередной оставшейся без офицера роты, проходящей маршем мимо восторженной толпы.
Читать дальше