Александр Омельянюк - Детство

Дядя Коля сразу полюбил малыша Платона – первого послевоенного ребёнка в их трёхкомнатной коммунальной квартире на две семьи. Да и вся его семья на ура приняла новорождённого, сразу оказавшегося в центре всеобщего внимания. На следующий день новорождённого прикрепили к Детской консультации № 35, находившейся в доме № 16, в котором раньше жил поэт Демьян Бедный, на противоположной стороне Рождественского бульвара почти напротив выхода из арки на него из смежного двора.

С первых же дней Алевтина Сергеевна окунулась в многочисленные материнские хлопоты – в основном в кормление грудью и уход за новорождённым, включая купание, а также в стирку и глажение пелёнок.

Муж, чем мог, пытался ей помогать. Он ходил по магазинам, покупая и всё необходимое для ребёнка. Работал он и по дому, что, в общем-то, было ему в последнее время не свойственно. И даже иногда помогал со стиркой и глажением вещей, что стало угнетать его.

В один из дней Пётр Петрович принёс домой свидетельство о рождении сына – нового москвича Платона Петровича Кочета. Он по телефонам поделился радостью с Лизой и Ксенией, друзьями Юрием Белоцветовым, супругами Сахаровыми и Борисом Чистяковым.

Также он написал письма отцу в Пилипки, Жаку в Париж, с которым периодически переписывался, и в Минск – жившим вместе тётям Степаниде Мартыновне Левчук, урождённой Раевской, и Марии Мартыновне Раевской, которых с трудом разыскал в прошлом году. Они оказались единственными, выжившими в войну в Минске родственниками по материнской линии. Более того, Пётр Петрович пригласил одну из них приехать в Москву и помочь понянчиться с внучатым племянником. Откликнулась старшая из них, находящаяся уже на пенсии, Степанида, которая с радостью приняла приглашение племянника, к тому же ей давно хотелось побывать в столице нашей большой страны. Племянник встретил, гружённую хоть и скромными, но разнообразными подарками, тётю на Белорусском вокзале и на такси «Победа» привёз к себе домой.

Издавна привыкшая нянчится с малышами, потерявшая во время войны всё своё потомство, ещё не старая пенсионерка Степанида с удовольствием взялась опекать внучатого племянника, помогая Алевтине и разгрузив Петра.

Теперь он работал, не отвлекаясь, без лишних мыслей о жене и сыне.

И опять его анализу подверглось забастовочное движение во Франции, являющееся самым точным показателем активности рабочего класса в борьбе против своих эксплуататоров.

Но на этот раз он почерпнул информацию не из французских первоисточников, а из статьи Генерального секретаря Всеобщей конфедерации труда Франции Бенуа Фрашона «Борьба продолжается», напечатанной в журнале «Новое время» № 1 за январь 1949 года.

И Пётр Петрович, как всегда кратко и в виде тезисов изложил суть вопроса, но со своим анализом и комментариями. А речь в статье шла о конкретной забастовке французских горняков в прошлом году, когда Петра Петровича Кочета уже не было в Париже. Как известно, первая волна массовых забастовок во Франции, прокатившаяся по стране в ноябре – декабре 1947 года и охватившая почти три миллиона человек, была вызвана резким ухудшением положения трудящихся масс. Однако правительство приняло ряд экстренных мер, чтобы сбить эту волну и уменьшить напряженность в обществе. Но в феврале 1948 года массовая стачечная борьба возобновилась. И Пётр Петрович, пока работал в Париже, был тому свидетель.

Но, проходившая с 4 октября по 29 ноября грандиозная стачка французских горняков, оказалась вне зоны пристального внимания аналитика П.П. Кочета. Зато руководитель ВКТ Франции Бенуа Фрашон придал ей чрезвычайно большое значение.

А произошло следующее.

Убедившись в своём бессилии сломить способность всего рабочего класса страны к отпору, правительство решило нанести сильнейший удар по самой его передовой части – горнякам. Ведь они являют собой самый боевой отряд рабочего класса Франции, самое организованное звено Всеобщей конфедерации труда.

При этом здесь явно не обошлось без консультаций американцев, руководивших исполнением плана Маршалла.

Суть удара правительства по горнякам заключалась в том, что в течение нескольких месяцев их притесняли ухудшением условий труда. С этой целью издавались дискриминационные правительственные декреты.

Руководство горняков понимало провокационный характер этих декретов. Но оно было поставлено перед выбором: или допустить, чтобы власти сломили шахтёров без борьбы, путём подавлении на шахтах стихийных забастовок, или принять генеральное сражение.