Антон Чиж - Сомнамбула [litres]

– Спета твоя песенка, гадина, – проговорил ротмистр, опуская револьвер.

Юноша, чрезвычайно похожий на варшавского медиума, пребывал и без гипноза в глухой каталепсии. Взгляд его был неподвижен, он сидел прямо, будто палку проглотил, и только повторял:

– Прошу паньство, естем актожем театра варшавскэго… Прошу паньство, естем актожем театра варшавскэго…

В гостиную вбежал Пирамидов и первым делом бросился освобождать пленников, дав перед этим команду догнать сбежавшего. Стараясь не думать, какую глупость совершил: собрал все силы у главного входа и забыл про черную лестницу. Но кто вообще мог додуматься, что такое случится… А еще полковник старательно избегал смотреть на жену своего начальника, которая была совсем не похожа на ту, что приходила в его кабинет. Выискивая мелкую ложь, он не заметил ложь огромную и дерзкую, что могла слишком дорого обойтись… Узнать об этом визите чиновник сыска не должен никогда…

Среди суматохи Ванзаров подошел к Адели Ионовне.

Она подняла на него бледное, вытянувшееся лицо.

– Простите меня, – неслышно прошептали ее губы.

Ванзаров сдержанно поклонился.

– Понимаю, как устали, но позвольте один вопрос: вы приезжали в охранное отделение, чтобы попросить Пирамидова привести на сеанс Крашевскую?

Адель Ионовна чуть заметно покачала головой:

– С полковником мы незнакомы, а я бы никогда не решилась беспокоить подчиненных мужа.

– Господин Сташевский обещал привести пана Гузика и все хлопоты взять на себя?

– Не понимаю, как могла быть такой доверчивой, – проговорила она.

– С ним вас познакомил Квицинский?

– Я не знаю, кто это. Мне его представил профессор Тихомиров. Уважаемый человек, знаменитый ученый, давний знакомый моего отца…

Ванзаров еще хотел задать чрезвычайно важный вопрос, но тут подошел Александр Ильич, которого Пирамидов лично освободил от мешка и веревки, и пригласил к себе. Чиновник сыска не мог ослушаться.

Следуя в кабинет, он видел, что еще пленниками спиритического стола оказались директор департамента полиции Зволянский и товарищ министра внутренних дел князь Оболенский.

Можно сказать, весь цвет министерства…

Плотно закрыв дверь кабинета, Александр Ильич крепко пожал Ванзарову руку и, выразив благодарность за спасение, предложил кресло напротив себя.

– Могу рассчитывать на вашу скромность и понимание, – сказал он, принимая непринужденную позу. – Произошедшее должно остаться строго конфиденциальным.

– Об этом можете не беспокоиться, ваше высокопревосходительство, – ответил Ванзаров, невольно подумав, что сейчас должен был бы стать убийцей, если бы поддался гипнозу.

– Для вас – Александр Ильич, – как особую милость пожаловал товарищ министра. – И еще прошу не упоминать в общении с полковником Пирамидовым роль моей жены в этой истории. Знаю, как много помогли ей в деле ее батюшки, и опять вынужден просить вас об услуге…

– Адель Ионовна ни в чем не виновата, – ответил Ванзаров то, что сейчас должен был ответить. Иногда правда бывает столь неприятна, что лучше оставаться в неведении.

Александр Ильич выразил сомнение движением бровей.

– Разве? Она убедила меня, что частный сеанс пана Гузика сможет дать ответы на важные вопросы. Важные для всех нас. И чем бы закончилось?

– Расстрелом, – хладнокровно сказал Ванзаров. – Вероятно, на столе перед вами лежал приговор от имени народа. После зачтения приговоренным стреляют в голову. И делают снимки убитых, чтобы грандиозную акцию нельзя было скрыть. Господин Сташевский как раз готовил фотоаппарат на треноге, когда появился я. Наверняка пояснил, что фотоаппарат нужен для регистрации спиритических явлений…

– Вы правы. Удача, что министр не смог приехать. Так почему считаете мою жену невиновной?

Истинная причина скрывалась так глубоко в его душе, что Ванзаров не мог ее достать.

– Адель Ионовна действовала не по собственной воле, – ответил он. – Сташевский – сильный гипнотизер. Заставил ее делать то, что ему было нужно. Он вызвал из Варшавы юношу, похожего на Гузика, немного причесал и убедил Адель Ионовну, что это и есть медиум. Полагаю, устроил для нее встречу. Она ведь не видела настоящего Гузика. Обман был несложный. Слава пана Гузика вызвала желание провести с ним частный сеанс.

– Чудесная новость, – сказал Александр Ильич, пребывая в нелегких раздумьях. – Так можно каждому задурить голову. Выходит, гипноз страшнее бомб революционеров… А Пирамидова он тоже обработал? Как заставил привести из крепости эту Крашевскую?