Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

— Мы поговорили с Эллиотом. Он считает, что мне не стоило все это затевать, и скорее всего никогда не признает мою правоту... Но дело не только в этом. Мне кажется, мы с ним давно уже осознали, что друзьями нам быть гораздо комфортнее, чем парой. Мы знакомы много лет, у нас общая история и множество приятных воспоминаний, но между нами чего-то... не хватало. Думаю, именно поэтому мы никак не могли назначить дату свадьбы, начать какие-то приготовления. Этот брак нужен нашим семьям, а не нам самим. Наверное, мы поняли это давно, но признали только сейчас.

Я наблюдаю за Трентом, а он, в задумчивости нахмурив лоб, изучает наши тени на траве.

Сердце беспокойно трепещет, затем гулко бьется. Кажется, секунды не бегут, а ползут: липкие, тягучие. «Интересно, он чувствует хоть что-нибудь похожее? Или ему все равно?»

Во-первых, у Трента есть сын. Прежде всего ему нужно думать о нем.

Во-вторых — я не знаю, чем буду дальше заниматься. Работа в Комитете помощи пожилым людям даст мне время разобраться в себе. Мне нравится восстанавливать справедливость. Мне кажется, именно поэтому я так глубоко погрузилась в историю Мэй и сегодня привезла сюда ее и бабушку.

Сегодня была исправлена старая несправедливость — насколько это было возможно спустя столько лет.

Я немного успокаиваюсь и перевожу дух, однако следующая мысль снова заставляет меня нервничать: «А Трент сможет стать частью будущего, которое я только-только начала себе представлять? Наши семьи такие разные».

Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах отражается солнечный свет. В них плещется такой глубины синева, что я в первый раз за все время понимаю: не такие мы и разные! У нас славная общая родословная, ведь мы — потомки речных жителей.

— Значит ли это, что я могу взять тебя за руку? — он улыбается, приподнимает бровь и ждет моего ответа.

— Да. Конечно, да.

Он протягивает мне руку ладонью вверх, и я вкладываю в нее свою.

Его пальцы обхватывают мою ладонь теплым, сильным кольцом, и мы торжественно поднимаемся по склону холма, оставляя позади руины прежней жизни.

Нас ждет будущее.

Наша история начинается душным августовским вечером в стерильной белой палате, где на фоне безумного, разрушительного горя принимается судьбоносное решение. Но она не заканчивается в той точке времени и пространства. Она продолжается до сих пор.

Поменяла бы я что случай или божья воля? Хотелось бы мне, чтобы моя жизнь прошла в плавучем театре, или в доме на реке, или на ферме, а дни проходили в ожидании мужа, который, вернувшись с тяжелой работы, усаживался бы рядом со мной у маленького уютного очага?

Обменяла бы сына, которого родила, пройдя через все, что случилось, на другого, рожденного на Миссисипи, или на большее число детей, или на дочь, которая скрасила бы мою старость?

Пожертвовала бы мужьями, которых любила и по-хоронила, джазом и симфониями, огнями Голливуда, внуками и правнуками, которые живут очень далеко, но у них мои глаза?

Я обдумываю это, пока сижу на деревянной скамейке, сжимая ладонь Джуди в своих пальцах,— мы тихо встречаем очередной День сестер. Здесь, посреди садов «Магнолии Мэнор», мы можем отмечать День сестер, когда захотим. Это очень легко — достаточно выйти из комнаты, сделать десяток шагов до следующего коридора и сказать дежурному:

— Я хочу взять свою дорогую подругу Джуди на небольшую прогулку. Конечно, я прослежу, чтобы она успешно вернулась в отделение по сохранению памяти. Вы же знаете, я всегда ее провожаю.

Порой мы с сестрой смеемся над нашей уловкой.

— Мы на самом деле сестры, а не подруги, — напоминаю я ей. — Но не говори никому. Это наш секрет.

— Я не скажу,— она посылает мне свою милую улыбку. — Но сестры — это еще и подруги. Сестры — это совершенно особенные подруги.

Мы вспоминаем свои приключения в Дни сестер за прошедшие годы, и она просит меня рассказать о Куини и Брини и нашей жизни на реке. Я вспоминаю про дни и годы, проведенные с Камелией, Ларк, Ферн, Габионом, Силасом и старым Зеде. Я говорю о тихих заводях и бурлящих потоках, о летнем танце стрекоз и зимних льдах, благодаря которым люди ходят по воде. Мы путешествуем по ожившей реке. Мы поворачиваем лица к солнцу и снова оказываемся дома, в королевстве Аркадия.

Иногда сестра не узнает меня и считает просто соседкой, живущей в этом старинном особняке. Но сестринской любви не нужны слова. Она не опирается на доказательства, на память или сувениры. Она внутри — там, где бьется сердце,— и останется с нами до конца.