Наташа Ридаль - Убийство в Кембридже

– Знаешь, Софи, я не так наивна, чтобы не заметить, что у Уилфрида с Верой был роман, – она предупредила мою попытку возразить. – Может, у тебя и мало опыта в сердечных делах, а у проктора Уолша – между нами говоря – еще меньше, но у вас обоих есть глаза. Не отрицай, душенька, Уолш, вероятно, думает, что я могла убить Веру из ревности.

– Мне об этом ничего не известно.

– Ты еще совсем малышка, – вздохнула Мэри. – Съешь пирожное! Я открою тебе тайну, потому что невыносимо устала хранить ее много лет. И мне уже всё равно, если Уилфрид об этом узнает.

Круглое лицо Мэри сделалось задумчиво-печальным.

– По-настоящему я любила лишь однажды, еще до отъезда в Англию. Он был старшим братом моей воспитанницы, одним из самых успешных юнкеров Константиновского артиллерийского училища. Любовь настигла меня в бальзаковском возрасте, и, быть может, поэтому я отдалась ей без остатка, позволив сердцу заглушить голос разума. Знакомо ли тебе желание полностью раствориться в любимом человеке?

Я покраснела, чувствуя, что найду у Мэри понимание, которое тщетно искала у maman . Миссис Кэннон улыбнулась, заметив мое смущение.

– Ты похожа на меня, душенька. Я сразу это поняла. Только представь, какими красками расцветился окружающий мир, когда Митя пригласил меня на бал в училище! Вместе с расписанием танцев всем барышням на входе вручали серебряные бальные жетоны. На моем Митя заказал гравировку с моими инициалами… Знаешь, я ведь до сих пор тайно ношу его на цепочке… Память о безумной любви с безумно банальным концом, – Мэри вздохнула, машинально разглаживая бант на груди, под которым мое воображение дорисовало подарок ее возлюбленного. – Вскоре умер мой английский дядюшка, муж маминой сестры. Я оказалась его единственной наследницей и тогда же узнала, что жду дитя. Полная надежд, я рассказала обо всём Мите, звала уехать со мной в Англию, однако он отказался. Он искренне недоумевал, с чего я решила, что он женится на мне.

Пытаясь совладать с дрогнувшим голосом, Мэри заглянула в заварочный чайник.

– Надо подлить еще кипятку. Одним словом, душенька, я уехала в Англию с разбитым сердцем, под которым носила ребенка. И главной моей заботой стало сохранение репутации порядочной женщины. В поезде я встретила симпатичного магистра гуманитарных наук, который ехал в Лондон на каникулы. Он влюбился в меня с первого взгляда.

– Это был Уилфрид Кэннон? – ахнула я. – Вы не рассказали ему о своем положении?

Мэри вздохнула:

– Признаю, я поступила скверно. Но поставь себя на мое место! Я была одна в чужой стране. Клеймо позора закрыло бы передо мной все двери. Не торопись осуждать меня, Софи.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Я чувствовала, что такое признание требует серьезных усилий.

– Я сразу начала встречаться с Уилфридом, а когда объявила ему, что жду ребенка, я уже была хозяйкой поместья с годовым доходом в тысячу фунтов. Стипендиат, только начинающий преподавательскую карьеру, о таком даже мечтать не мог. Разумеется, он сделал мне предложение, и я стала миссис Кэннон.

– Профессор никогда не упоминал о ребенке.

– Ребенок родился мертвым. После тяжелых родов я больше не могла иметь детей. Это моя расплата за ложь. Увы, мы поздно понимаем, как высока ее цена.

Я с сочувствием посмотрела на Мэри, которая слишком старалась показать, что боль осталась в прошлом. Ее выдали глаза.

– Вы так и не полюбили мужа? Его любви хватило на двоих?

– Его любви? – горько рассмеялась Мэри. – Потеряв ребенка, я потеряла и Уилфрида. Он замкнулся в себе, с головой ушел в преподавание и всё реже приезжал ко мне. Мы уже давно стали чужими друг другу.

– Почему тогда вы не развелись? – спросила я. – У каждого из вас появился бы второй шанс найти свое счастье.

Мэри покачала головой и ласково погладила меня по руке.

– Какой же ты еще ребенок, Софи! Ты искренне веришь, что одной любви достаточно для счастья? Уилфриду было удобно иметь состоятельную жену, он мог позволить себе любую прихоть. Оглядись вокруг: разве такая обстановка по карману простому профессору Кембриджа?

Только теперь я сообразила, что Мэри права. Старинная мебель, раритетные книги, картины, несомненно приобретенные у европейских коллекционеров, – всё это стоило немалых денег.

– Я убеждала себя, что несу наказание за ошибку, совершенную в молодости. Но всякому терпению приходит конец. И связь Уилфрида с твоей матушкой стала последней каплей. Я решила, что больше не буду его содержать: пусть уходит к ней. Я сказала, что подаю на развод, и он ничего от меня не получит.