Виктор Татаринов - Под ризой епископа

— Митя, завтра воскресенье, будет гулянье на лугах, на Пушином ключе. Вся округа туда соберется. Пойдем? Пусть теперь все знают, что мы любим друг друга, и не будут шушукаться за углами. Мы ни у кого ничего не воруем. Ну, как, согласен?

— Пойдем, обязательно пойдем, Фрося! — ответил Димитрий, не открывая глаз.

То, что Ковалев увидал на Пушином ключе, напомнило ему ижевскую ярмарку, на которой он однажды побывал по долгу службы. Только не было балаганов с фокусниками и шумных торговых рядов. Но было также многолюдно и шумно. Девушки и парни большим кругом водили хоровод, лилась игровая песня. Чуть подальше подвыпившие мужики и бабы плясали под хрипловатую гармошку. Но больше всего шума и народа было вокруг татарской борьбы на поясах [25] Куреш (также курэш, кураш, куряш, корэш) — традиционный вид борьбы у тюркских народов. У башкир, татар и чувашей представляет собой борьбу на полотенцах, закидываемых на пояс противника, и является важным элементом национальных праздников — сабантуя, джиена и акатуя. В 2016 году ЮНЕСКО, внесла куреш в репрезентативный список нематериального культурного наследия человечества. — прим. Гриня . Там то и дело раздавались подбадривающие выкрики и громкий смех.

Не успели еще Димитрий и Фрося спуститься с горы, как их заметили. Иван Назаров крикнул:

— А ну, парни, качнем уполномоченного!

Шумная ватага окружила молодую пару. Вскоре Димитрий взлетел в воздух.

— А ну еще разок! — кричали парни, — Еще!

— Хватит, ребята, упаду — дров много будет, — отбивался Ковалев.

Потом Иван предложил сфотографироваться на намять. Пока он устанавливал свой «фотокор» [26] «Фотокор № 1» (также «Фотокор-1», часто — просто «Фотокор» ) — первый советский массовый пластиночный фотоаппарат, выпускавшийся на ленинградском заводе ГОМЗ в 1930–1940-х годах. Представлял собой складной фотоаппарат прямого визирования формата 9×12 см с рамочным и уголковым видоискателями и двойным растяжением меха. — прим. Гриня на треногу, долговязый Николай Широбоков рассаживал всех на траве. Он уже чисто говорил по-русски, не так, как зимой. Ждать пришлось долго. Фотограф, видимо, был неопытный. Он то подтаскивал треногу к усевшимся, то снова отодвигал ее. Наконец затвор фотоаппарата щелкнул, и все с облегчением вздохнули.

В это время к снимавшимся подошел председатель сельсовета Саблин. Его широкоплечую моложавую фигуру Ковалев заметил издалека.

— Ба, Семен Кузьмич! — крикнул он и поспешил навстречу. — Вот теперь мы непременно еще раз снимемся с председателем сельсовета — И Ковалев, как старого знакомого, потащил Саблина за руку к группе комсомольцев, еще сидевших перед фотоаппаратом.

— Что вы, что вы, Димитрий Яковлевич, спасибо, — тоже величая Ковалева по имени-отчеству, упирался Саблин. — Я сегодня в таком затрапезном виде.

— Уж будто? — Ковалев с недоумением посмотрел на довольно приличный костюм председателя. — Да мы все одеты не лучше вашего.

— Нет, нет, в другой раз когда-нибудь.

— А жаль… — посетовал Ковалев. — Какая была бы карточка: комсомольская ячейка села — с председателем сельсовета, передового по всем показателям.

— Что ж, прошу извинить, — Саблин приложил руку к козырьку кожаной фуражки. — У меня и сегодня, товарищ Ковалев, дел невпроворот.

Зато с ребятами, участниками операции «почтовый ящик», Фрося сфотографировалась с большой охотой. Потом они с Ковалевым направились к хороводу, но, не дойдя, остановились возле плотного и шумного кольца любопытных.

— Играю в шнур! — кричал кто-то из середины. — Подходи, ловкие да рисковые, в петлю попадешь — выигрыш забирай, не попадешь — деньги ваши будут наши.

С трудом Димитрий и Фрося протиснулись вперед, На маленькой табуретке сидел средних лет мужчина, черноусый, одетый по-городскому. Перед ним лежал лист фанеры, а на нем — кинжал с костяной ручкой. Мужчина повторил призыв еще громче и небрежно разложил на фанере шпагат замысловатыми петлями.

— Дай-кось я спытаю, — Ковалев совсем рядом услышал знакомый голос. В круг пробрался Архип Наумович, — А ну, паря, дай ножик-то.

Черноусый подал деду кинжал. Архип левой рукой ткнул кинжалом в одну из петель, а фокусник с криком «Лови!» дернул за концы шпагата — кинжал оказался в петле. Зрители радостно загалдели.

— Гони монету! — потребовал Архип.

— А на сколько ты шел? — засмеялся фокусник. — Не сказал ведь, так что и получать нечего. Эх, деревня! — он снова разложил на фанере шпагат. Архип опять поднял кинжал, но фокусник остановил его: — Сколько ставишь, борода?