Виктор Татаринов - Под ризой епископа

— Э, братец, — Быстров хитровато прищурился. — По глазам вижу, чего-то ты не договариваешь.

— Есть немножко, товарищ начальник, — согласился Ковалев, обрадованный тем, что наконец-то получил возможность высказать мысли, не дававшие ему покою много дней.

— Как бы это вам сразу объяснить и ввести в суть момента. Дело тут одно получилось… неважнецкое.

— Говори прямо, без обиняков, должен знать — не люблю, когда водичку льют.

— Тогда так: в Костряках я квартирую у Шубиной Ефросиньи. Ее недавно судили, хотя и не осудили.

— За что?

— Оговорили в краже мешка с зерном из колхозного амбара.

— То есть что значит: оговорили? Кто, зачем? Суд — я сужу по твоему «не осудили» — разобрался, чем же ты не доволен? И при чем тут я? Обжалуй в высшие судебные инстанции, законы знаешь. Или считаешь, без оснований оправдали?

— Да нет, меня заинтересовало другое: почему и для чего оклеветали.

— Считаешь, что это может иметь отношение и к твоему делу?

— Вполне возможно, жену председателя тоже больно оговорили.

— И чего же ты хочешь?

— Я хотел бы посмотреть следственное дело, по которому ее пытались обвинить. Вы понимаете, товарищ начальник, она такая, что никогда и ничего украсть не может, она очень прямодушная. Я очень хорошо ее знаю, верю ей.

Начальник снова прищурился:

— Ну, добро. С этого бы и начинал.

— Понимаете, над ней вначале устроили самосуд, избили. Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вмешались комсомольцы и председатель сельсовета Саблин. Так вот, возможно, мне удастся установить, кто заварил эту кашу.

— Резонно. Считай, что убедил. Хотя не упускай из виду, что бывают и случайные совпадения. И помни: времени у тебя мало. Вот полюбуйся, коли уж сам заявился, — Быстров пододвинул бумагу. — В твой огород камушки.

Ковалев стал читать:

«Надо передать слугам сатаны, чтобы они больше не ездили в Костряки, не копалися в старых делах. Прихожане истинно православной церкви все видят, но греха не вкусят. А кто приедет, того ждет то же, что и председателя колхоза Романова. Поклянемся же перед господом богом, что в противоборстве со слугами сатаны выполним любой его наказ…»

— Это что же? Церковная листовка?

— Анонимка, случайно оказавшаяся в районном отделении милиции. Прочитайте еще и на обороте. — Быстров перевернул листок.

«Скоро будет огненный дождь, начнется светопреставление, свет канет в бездну. И кто не будет иметь письма, а будет помогать коммунистам, того сила господня сурово покарает. Аминь!»

— Не помешаю? — войдя, спросил невысокого роста мужчина в штатском, склонный к полноте и годами постарше начальника.

— Никак нет, — ответил Быстров.

— Начальство, над чем-то задумалось глубоко? Стука не слышит, — сказал вошедший, здороваясь за руку. — Есть новости?

— Есть, — Быстров подал листовку Чекову, секретарю обкома партии, которого Ковалеву уже приходилось встречать, но не так близко. Секретарь пробежал глазами по бумаге.

— Вот, значит, как! Кого же они пытаются припугнуть?

— Должно быть, нас прежде всего, чекистов, — ответил Быстров. — Вон как возвеличивают — слугами самого сатаны называют.

— Что ж, можете гордиться, — полушутя сказал Чеков, потом сел на стул и уже серьезно добавил: — Значит, зашевелились. Еще что?

— Еще вот идет у меня разговор с Димитрием Яковлевичем, уполномоченным по делу об исчезновении председателя колхоза Романова.

— Что-то важное случилось в Костряках? — насторожился Чеков.

— Квартирную хозяйку его судили, — ответил за Ковалева Быстров.

— И что же? А ну, рассказывайте.

— Якобы за кражу колхозного зерна, — включился в разговор Ковалев. — Но у меня сложилось мнение, что это дело было кем-то ловко сфабриковано.

— Доводы? — Быстров энергично поднялся из| за стола. Он вообще не умел долго сидеть.

— Пока одна только интуиция, — ответил Ковалев.

— Но ведь руководствоваться одной интуицией, а более того личными эмоциями нам не положено. Это, конечно, на курсах вам говорили?

— Стоп, стоп! — вмешался Чеков. — У вас есть основания сомневаться в квалифицированности действий товарища Ковалева?

— В общем-то, никак нет, — замялся Быстров. — Но… согласитесь со мной, личные симпатии к молодой хозяйке квартиры следовало бы попридерживать, не время: дело-то пока почти не продвигается.

Ковалев, готов был сквозь землю провалиться, упрек он считал более чем справедливым.

— Та-ак, — протянул Чеков, повернулся к Ковалеву и потребовал: — расскажите самую суть.