Антон Чиж - Тайна мадам Живанши, или Смерть мужьям [Litres]

Горя желанием служить закону и истине, Родион явился с рекомендательными бумагами к участковому приставу Вершинину-Гаку. Увидав столь резвую птицу, подполковник слегка струхнул. И не потому, что в его ведомстве были особые нарушения: так, по мелочи, кормился чем мог, как и все. А потому, что человек новый, будет лезть в разные делишки, чего доброго, вопросы задавать, и как себя поведет – кто его знает. Может, и вовсе все это прикрытие: новичок направлен с секретной проверкой или, еще хуже, – ревизией, которую устраивает тайный недоброжелатель пристава. В общем, Савелий Игнатьевич решил от греха подальше нагрузить молодчика работой по самые уши. Чтобы некогда было любопытничать.

И с этого момента Родион хлебнул по полной.

На него спихивали любую бытовую мелочь, какой даже в тихом центральном участке столицы предостаточно. Юный чиновник полиции был вынужден разбираться с кражей белья во дворе, с семейными скандалами, с пьяной дракой половых, с мелкой кражей в москательной лавке и подобными интереснейшими событиями.

А разве о таком он мечтал? Конечно, нет.

Родион стремился в сыскную полицию, чтобы разгадывать сложнейшие загадки, чтобы ловить и выводить на чистую воду хитроумных преступников, чтобы раскрывать мрачные тайны и за всякой подобной романтической чушью. Короче говоря, чтобы воплотить мечту, которая тайно прорастала под фолиантами греческих и римских философов: стать сыщиком не менее знаменитым, чем английские, французские или немецкие образцы.

Столкнувшись с реальной жизнью, юный Ванзаров искренне растерялся. Он готовился бороться с умными и сильными противниками, а пришлось иметь дело с пьяной голытьбой. Карьера великого сыщика, каким сам он считал себя в тайных глубинах души, столкнулась с непробиваемой стеной заурядной жизни. А ведь какие удивительные системы раскрытия преступлений бродили у него в мозгу, так бродили, что чуть не закипели! Какие новейшие приемы сыска и разоблачения он выдумывал. А где их применять? Ведь не на краже же белья!

Через две недели такой пытки Родион затосковал ужасно. Сидя у распахнутого окна, что ничуть не освежало, он перебирал мрачные мысли, которые могут родиться только в юном возрасте, и не исключал даже бросить службу навсегда. Не получалось из него великого сыщика, имя которого прогремело бы по всей России и отголосками оглушило бы Европу. А еще коллеги по участку, завидуя и побаиваясь, отгородились холодным забором любезности, называя его исключительно по имени-отчеству, но за глаза насмехаясь и при любой возможности стараясь делать мелкие пакости, до которых чиновники большие мастера. Было от чего прийти в уныние.

Родион Георгиевич выписал очередной кружок, решительно зачеркнул его и посмотрел во двор участка. Старший городовой Семенов, ростом превосходивший гвардейских кирасир, разделся по пояс, перекрестился и сунул голову в бочку гнилой воды, сберегаемую для пожара. Но руки соскользнули, и богатырь нырнул до дна, так что остались торчать сапоги. Поняв, что попал в западню, городовой стал яростно сучить ножищами, пытаясь вырваться. Но только зря сотрясал горячий воздух. Того и гляди, утонет в бочке. Ванзаров уже приподнялся, чтобы бежать на выручку, как вдруг Семенов дернулся изо всей силы, бочка качнулась и завалилась, как раз так, чтобы сапожищи утопленника нащупали землю. Мужик восстал во всю стать, низвергая водопад на засохший камень, скинул капкан и отфыркался не хуже лошади.

Все этому народу нипочем.

Коллежского секретаря объяла тоска смертная. Так что не заметил, как в участок внесли что-то тяжелое, как поволокли куда-то вглубь, как городовые вылакали графин воды и убрались восвояси. Ванзаров очнулся, когда над ним склонилось улыбчивое лицо коллежского регистратора Матько – господина маленького роста с большой проплешиной на голове.

– Пострадавшего с Невского доставили, – дружелюбным тоном сообщил он. – Так господин пристав распорядились, чтобы вы, Родион Георгиевич, самолично занялись. Так сказать, передал пальму первенства. Вы же у нас для особых поручений, так сказать…

Чиновник подмигнул со значением и удалился, довольный мелкой пакостью.

Ванзаров сдержанно поблагодарил, нарисовал очередной кружок и вдавил стальное перо в стол так, что писчая головка издала жалобный треск.

В каждом полицейском участке столицы имеется комнатка, в которой перевязывают раны, полученные в уличных происшествиях, смазывают зеленкой ушибы, при нужде могут вытащить занозу или остановить кровь, помочь потерявшим сознание от солнечного удара или обморожения, а уж на самый крайний случай – сделать укол или вынуть кость из горла. Причем не только у господ полицейских. В медицинской комнате участка позволялось оказывать помощь всем несчастным, кто пострадал вне дома и не было средств или сил добраться до ближайшего частного врача или больницы. Лечили здесь плохо, но бесплатно, что иногда спасало жизнь.