Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Меня вот что смущает, — продолжил Бидвелл. — Почему кто-то пошел на такой риск, забираясь ко мне в дом, ради одной-единственной монеты?

— Этого я не знаю, — сказал Мэтью.

— Что, никаких версий? Неужели твоя фантазия иссякла?

— В настоящее время — да.

— А мне почему-то кажется, — без обиняков заявил Бидвелл, — что тебе известно об этом деле куда больше, чем ты хочешь сказать. Ладно, оставим эту тему, я сейчас не в настроении для словесных дуэлей. Спокойной ночи, джентльмены.

Бидвелл поднялся наверх, а вскоре — сухо попрощавшись, с маской суровости на лице — удалилась по своим делам и миссис Неттлз, явно обиженная на Мэтью из-за подозрений в ее причастности к воровству.

Вудворд подождал еще немного, дабы увериться, что никто их теперь не услышит, а потом издал негромкий смешок.

— Конечно, у тебя уже есть версия, не так ли? У тебя всегда найдутся версии для всего, что творится под солнцем.

— Если вы имеете в виду мое стремление докопаться до истинной подоплеки вещей, то вы правы.

— «Истинная подоплека», — саркастически хмыкнул Вудворд. — Знание истинной подоплеки может быть смертельно опасным, Мэтью. — Он помассировал больное горло. — Иногда лучше не задавать лишних вопросов. Неужели ты этого еще не понял?

— Уж такова моя натура, сэр, — ответил Мэтью. Он догадывался, что подобное отношение Вудворда к «истинной подоплеке вещей» как-то связано с его прошлой жизнью в Лондоне.

— Ты молод, а я стар, и в этом вся разница. — Судья испустил протяжный полувздох-полустон. — Ну да ладно. Выкладывай свою версию.

— Возможно, этой ночью нас навестил испанский шпион, — почти шепотом начал Мэтью.

Вудворд молчал, почесывая москитный укус на щеке.

— Эта монета может быть свидетельством испанского присутствия в поселении индейцев где-то неподалеку отсюда, — продолжил Мэтью все так же тихо. — И шпион счел нужным убрать эту улику с глаз долой.

— Но в таком случае он опоздал. Бидвелл уже знает об этой монете. Весь городок о ней знает, если на то пошло.

— Да, сэр, но — как выразился бы Бидвелл — пробоину в днище все равно надо заделать, сколько бы воды ни набралось в трюм. Вор не ожидал, что ему помешают. И надеялся, что я сочту ее просто затерявшейся по случайности. А если монета исчезнет, к ней уже нельзя будет привлечь внимание Бидвелла.

— Шпион ведь не мог знать о твоих подозрениях, — добавил Вудворд.

— Совершенно верно.

— И что ты намерен предпринять?

— Я намерен… отбывать свой срок в тюрьме и протоколировать допросы свидетелей. Затем я намерен по возможности достойно — не разрыдавшись и не обмочив штаны — выдержать удары плетью. И еще я намерен убедить вас обратиться к доктору Шилдсу за советом и помощью.

— Мэтью, я уже много раз говорил тебе, что…

— Вы серьезно больны, сэр, — твердо заявил Мэтью. — И без врачебной помощи ваше состояние может ухудшиться. Я буду на этом настаивать, что бы вы ни говорили.

Вудворд сердито фыркнул. Он знал, что его секретарь может быть настырным, как портовый пес, разгрызающий панцирь краба.

— Так и быть, — сказал он. — Я к нему обращусь.

— Завтра же.

— Да-да. Завтра.

— Ваш визит к нему может быть полезен вдвойне, — сказал Мэтью. — Во-первых, вы получите консультацию и помощь врача. А во-вторых, вы сможете ненавязчиво, как бы между делом, навести справки насчет мистера Пейна, мистера Уинстона и учителя Джонстона.

— И учителя тоже? Но это не мог быть он, Мэтью! Вспомни о его колене!

— Не помешает выяснить, осматривал ли это колено доктор Шилдс.

— Ты обвиняешь моего оксфордского собрата, — молвил Вудворд, задирая подбородок. — Я считаю это недопустимым.

— Я еще никого не обвиняю, сэр. Но мне хотелось бы узнать больше о прошлом учителя, равно как и о прошлом мистера Уинстона и мистера Пейна.

— А как насчет прошлого доктора Шилдса?

— И о нем тоже. Но вряд ли доктор станет откровенничать о себе, так что эту информацию придется черпать из других источников.

— Все это прекрасно, — сказал Вудворд, вставая с кресла, — однако нам не следует забывать о нашей основной миссии. В первую очередь займемся ведьмой, а уж потом шпионом.

— Не ведьмой, а женщиной, обвиняемой в колдовстве , — поправил его Мэтью, пожалуй излишне резко, и тут же поспешил смягчить эффект добавлением почтительного «сэр».

— Да, конечно, — кивнул судья, у которого слипались веки. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Мэтью уже смотрел ему в спину, когда, повинуясь внезапному импульсу, решился задать давно вертевшийся на языке вопрос.