Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Да вы важные птицы, как я погляжу! — заявил Шоукомб с широкой ухмылкой, которая напрашивалась на сравнение с рваной раной от удара тесаком. — Золотой павлин и черный дрозд, ни дать ни взять! — Он выдвинул стул из-за ближайшего стола. — Садитесь и расправляйте свои перышки!

Вудворд, чье достоинство было задето этой выходкой, взял другой стул и опустился на него со всем аристократическим изяществом, на какое только был способен. Мэтью садиться не стал и, глядя в лицо Шоукомбу, произнес:

— Ночной горшок.

— Чаво? — Кривая ухмылка застыла на физиономии трактирщика.

— Ночной горшок, — повторил молодой человек. — У нас в комнате его нет.

— Горшок, значит. — Шоукомб приложился к своей кружке, и ромовый ручеек сбежал по его подбородку. Ухмылка исчезла, а зрачки сузились до размеров булавочной головки. — Ночной, черт раздери, горшок? А лес вокруг чем вам плох? Коль приспичит отлить или продристаться, шпарьте туда. Зады можно листьями подтереть. А сейчас давайте к столу, ужин почти готов.

Мэтью остался стоять. Сердце его забилось быстрее. Он физически ощущал напряжение, которое повисло в воздухе между ними и стесняло дыхание так же, как и этот едкий дым. Вены на толстой шее трактирщика вздулись, набухая кровью, а на лице читался злобный вызов: он явно хотел, чтобы Мэтью его ударил и тем самым нарвался на ответ, куда более сильный и яростный. Пауза затягивалась, Шоукомб ждал следующего хода Мэтью.

— Успокойся, — негромко произнес Вудворд и взял Мэтью за рукав. — Присядь.

— В гостевой комнате должен быть ночной горшок, — упорствовал Мэтью, продолжая игру в гляделки. — Или хотя бы простое ведро.

— Мой юный господин… — Теперь голос Шоукомба сочился фальшивым сочувствием. — Вам пора бы уразуметь, где находитесь. Это не королевский дворец, и о культурных обхождениях тут никто сроду не слыхивал. У себя в Чарльз-Тауне вы, может, и привыкли тужиться над расписными вазами, но здесь мы это делаем за сараем, так уж оно повелось. И потом, вы ж не хотите, чтобы юная девица убирала за вами дерьмо. — Он насмешливо поднял брови. — Это будет как-то не по-джентльменски.

Мэтью молчал. Вудворд тянул его за рукав, сознавая, что по такому поводу в драку лезть негоже.

— Мы как-нибудь обойдемся без горшка, мистер Шоукомб, — сказал Вудворд, когда Мэтью неохотно последовал его призыву и сел. — Так что у нас сегодня на ужин?

«Бах!» — громкий, как пистолетный выстрел, хлопок заставил их подпрыгнуть на стульях. Они повернулись в сторону очага, откуда донесся звук, и увидели старуху с увесистым деревянным молотком в руке.

— Застукала тварюку! — прохрипела карга и торжествующе подняла другую руку, двумя пальцами держа за кончик хвоста большую черную крысу с перебитой спиной, еще дергавшуюся в предсмертных конвульсиях.

— Ну так и сбагри ее с глаз долой! — распорядился Шоукомб.

Вудворд и Мэтью уже были готовы к тому, что добыча отправится в общий котел, однако же старуха добрела до окна, открыла ставень и выбросила полудохлого грызуна в штормовую тьму.

Распахнулась дверь, и в проеме возникла крыса иной породы, вместо хвоста волоча за собой шлейф ругательств и проклятий. Дядюшка Эбнер промок насквозь, вода капала с его бороды и одежды, а сапоги были покрыты толстым слоем грязи.

— Конец треклятого света, вот что это такое! — объявил он, закрыв дверь на засов. — Скоро всех нас смоет с лица земли, помяните мое слово!

— Ты задал корм лошадям?

Ранее Шоукомб приказал Эбнеру разместить лошадей и фургон путников под навесом у сарая, а также позаботиться о трех других клячах с провислыми спинами.

— Знамо дело.

— Не напортачил в этот раз? Ежели снова бросил их под дождем, я твой пердак на ремни порежу!

— Да в сарае они этом чертовом, а ты посмоктай мой стручок, коль не веришь на слово!

— Следи за пастью, покудова я ее не заштопал! А ну, бегом принес этим джентльменам рома!

— Больше с места не сдвинусь! — взвыл старик. — И так уже промок до самой селезенки!

— Лично я предпочел бы эль, — сказал Вудворд, вспоминая, как недавно чуть не сжег себе глотку, угостившись ромом Шоукомба. — Или чай, если он у вас есть.

— И я тоже, — сказал Мэтью.

— Ты слышал этих джентльменов! — напустился трактирщик на своего горемычного дядюшку. — Быстро неси эль! Самый лучший, какой есть в доме! Бегом, я сказал!

Он сделал пару шагов к старику, угрожающе поднимая тяжелую кружку как будто с намерением раскроить череп Эбнера, и попутно облил своих гостей вонючей жидкостью. Мэтью мрачно взглянул на Вудворда, но тот лишь покачал головой, не желая участвовать в этой пошлой комедии. Подмоченная бравада дядюшки спасовала перед гневом племянника, и Эбнер спешно отбыл в кладовую, напоследок грязно, со всхлипом выругавшись.