К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Ну уж нет, — вмешался ее муж. — Не хватало тебе сейчас еще ходить туда-сюда по улицам и вонючим переулкам… Я запрещаю. — Он положил куклу. — Не беспокойтесь, сэр, я поговорю кое с кем: множество мелких стряпчих и их слуг будут счастливы найти мальчика за пять фунтов. — В его голосе все еще звучало изумление от суммы, которую я был готов выложить. — Вы уже заплатили все налоги? — спросил он меня.

— Нет еще. Но если помнишь, я получил четыре фунта от Стивена Билкнэпа, — ответил я и чуть нахмурился, вспомнив о его предсмертных словах.

— Ты уж постарайся найти мальчика, — сказала Тамазин мужу. — Или на следующий день я сама выйду на поиски. Разве завтра вы не едете в Хэмптон-Корт, сэр? — спросила она меня.

— Еду. Но я должен быть там только к пяти часам. Буду искать Тимоти, пока не придется ехать.

На следующее утро Барак отправился искать охотников получить награду в пять фунтов, а Джозефина, любезный Браун и я снова принялись прочесывать город. Девушка и ее жених пошли на восток, намереваясь дойти до самой окраины. Я с ужасом подумал, что если вдруг мальчик покинул Лондон, то найти его будет решительно невозможно. Но он всю жизнь провел в городе и наверняка все еще оставался где-то здесь.

На Флит-стрит собралась небольшая толпа, так как сегодня был день повешения, а люди всегда были не прочь поглазеть на телегу, везущую приговоренных, которые стояли с петлями на шее, направляясь к огромной виселице в Тайберне. Часть зевак выкрикивала оскорбления, другие, напротив, вдохновляли обреченных, призывая их умереть мужественно. И хотя меня всегда бросало в дрожь от этого зрелища, я остановился и поспрашивал людей, не видели ли они Тимоти. Но, увы, совершенно безрезультатно.

Я пошел по Чипсайду, заглядывая во все лавки подряд. Я был в своей мантии и сержантской шапочке, чтобы казаться внушительнее торговцам, хотя кое-кто, возможно, и принимал меня за сумасшедшего, задающего вопросы, которые вскоре стали напоминать однообразную песню: «Я ищу пропавшего мальчика-конюха… Сбежал вчера во второй половине дня… Тринадцать лет, среднего роста, взлохмаченные темные волосы, не хватает двух передних зубов… Да, вознаграждение пять фунтов… Нет, он ничего не украл… Да, знаю, я могу взять вместо него другого».

Я также поспрашивал о Тимоти и у нищих возле большого Чипсайдского акведука. При виде богатого джентльмена они столпились вокруг меня, подавив своей вонью. Среди них были и дети: грязные, некоторые все в язвах, с дикими, как у кошек, глазами. А еще женщины, слишком потрепанные или безумные даже для того, чтобы быть шлюхами, в одних отрепьях, и мужчины без рук или ног, потерявшие конечности в результате несчастного случая или на войне. Все они были обожжены солнцем, с растрескавшимися губами и сухими спутанными волосами.

Многие из них говорили, что якобы видели Тимоти, и протягивали руку за наградой. Я дал каждому по фартингу, чтобы разжечь аппетит, и сказал, что неимоверная сумма в пять фунтов ждет того, кто приведет мальчика — но не абы кого, а того самого. Один паренек лет двенадцати предложил себя вместо пропавшего конюха и оголил тощую задницу, показывая, что имеет в виду. Одна из женщин, стоявшая в очереди за водой, закричала: «Как не стыдно!» — но мне было все равно, что они подумали, — лишь бы найти Тимоти.

Я понял, что упустил кое-что из виду. Было одно место, куда мог отправиться сбежавший подросток. Гай несколько раз видел Тимоти у меня в доме, и мальчик любил его. И главное — если с ним что-то случилось, он мог обратиться в больницу Святого Варфоломея. Несмотря на возникшее между мною и Малтоном отчуждение, мне требовалась помощь старого друга.

Его ассистент Фрэнсис Сибрант открыл мне дверь и сказал, что хозяин дома. Старик с любопытством посмотрел на меня, так как я был весь чумазый от уличной пыли. Я ждал Гая в приемной, увешанной схемами человеческого тела с латинскими названиями отдельных его частей, среди приятного запаха сандалового дерева и лаванды. Когда мой друг вошел, я заметил, что он начал по-стариковски шаркать, а седые волосы сильно поредели, но выражение его смуглого лица было по-прежнему умным и дружелюбным.

— Мэтью, я как раз собирался сегодня написать тебе про миссис Слэннинг, — поприветствовал он меня. — Я рад, что ты попросил меня помочь этой женщине.

— Как она? — поинтересовался я.

— Не очень хорошо. Священник из их церкви побеседовал с миссис Слэннинг, но она упорно не хочет говорить о том, что сделала. Думаю, ей слишком трудно вспоминать об этом. Я прописал пациентке снотворную микстуру. У нее хороший эконом: полагаю, он удержит хозяйку от того, что сделал ее брат. Может быть, через какое-то время она полностью признается в содеянном и получит отпущение грехов.