Ирина Потанина - Смерть у стеклянной струи

Галочка даже глаза протерла, чтобы проверить, что происходящее ей не мерещится. Из-за двери доносились звуки музыки и громкие голоса. Там, кроме журналистов, толпилось множество милиционеров. Там…

— Что меня выдало? — спросила Клара хрипло.

— Не «что», а «кто», — ответила Галина, обрадовавшись возможности наладить психологический контакт с преступником и попытаться его обезвредить. — Наш кот и его бывшая хозяйка. Вернее — ее пристрастие к элитному пиву. Да и новая соседка тоже постаралась. Точнее ее склероз — он вовремя привел ее в квартиру. Вы не расстраивайтесь…

Оправившись от шока, Ирина вдруг воскликнула:

— Клара, ты говоришь на русском?

— Но в большей степени вас выдали не кот и не соседка, а вы сами, — с мягкой улыбкой вмешалась Галина.

— Говорю, — словно не замечая Галю, ответила Ирине Клара. — Родилась в семье одержимых русофилов, как ты теперь знаешь. Ярослав тебе рассказывал, как мы росли, не правда ли? Я рада, что у меня хотя бы бабушка с дедушкой были нормальные. Они не сердились, когда я вышла замуж и уехала в Германию. А Ярослав и родители считали меня приспособленкой с позорными мечтами о материальных благах. Ярек в юности был очень твердый в убеждениях. Категоричный.

— Но он вас защищал в суде! И взял работать на завод, — вмешалась Галя.

Она хотела добавить еще что-то для установки доброй атмосферы, но, заставив себя оторвать взгляд от пистолета, взглянула в лицо собеседницы. И не смогла больше вымолвить ни слова. По каким-то неуловимым признакам стало понятно, что Клара Бржихачек действительно готова на все. И это было жутко.

— Да, защищал, — согласилась Клара. — Все же я сестра. Ярослав бедняга. И бросить меня не хотел, и признаться, что родная старшая сестра работала в Германии при Гитлере, не мог. Такой коммунист, и вдруг такая сестра! Еще и свела его в могилу в конце концов… Ай-яй-яй, — она как будто рассмеялась, но тут же очень резко серьезным металлическим голосом спросила: — Кто еще знает про мою вину? — И тут же сама ответила: — Никто. Ведь ты пришла одна. Я везучая!

— Неправда! — вмешалась Ирина. — Что знает эта девочка, то знает и Морской. Он говорил, они всем делятся. И даже понимают друг друга бессловесно. Любовь…

В ответ Клара заговорила быстро и насмешливо, Ирина тихо отвечала, а Галя… Галя не могла отделаться от чувства благодарности.

— Он правда про меня такое говорил? — обернулась она к Ирине. — Спасибо, что поделились. Мне это очень важно. А то я думала… Не важно. Знаете, он и про вас всегда вспоминал очень тепло, ну и…

— Гхм! — потребовала внимания Бржихачек, угрожающе направляя пистолет на Галю. — У вас сейчас есть более важные темы для беспокойства. Вам нужно подчиниться. Мне никакая любовь Морского не помеха!

Морской и Коля в это время были полностью готовы к задержанию преступницы. Конечно, не одни. На этот раз начальство прислушалось к доводам Горленко и вовремя примчавшегося в отделение Морского. Выделили людей и дали полномочия. От первого Коля, естественно, пытался отказаться: много ли нужно, чтобы арестовать болезненную пятидесятилетнюю даму? Но Петров настаивал, чтобы его ребята присутствовали, и в случае, если оправдания Бржихачек будут понятны, чехословацкой делегации спокойно дали бы уехать уже без лишних подозрений. Он не поверил в догадку Горленко, но не задать вопросы Кларе теперь было невозможно.

— Ну и как ты догадался? — воспользовавшись образовавшейся паузой, расспрашивал Колю Морской. — Я так и не понял ход твоей мысли. Глеб, едва услышав от меня про двойную фамилию Бржихачек, без объяснений рявкнул: «Выходит, Горленко прав?» и кинулся тебя искать, ничего мне не объяснив. Ты извини, что я пошел к начальству, но тебя нигде не было, а ситуация, как мне казалось, требовала немедленной реакции.

— Ты правильно все сделал, — заверил Коля. — А про то, как я все понял, — долгая история. — Он, как всегда, когда хватал за хвост разгадку, пребывал в состоянии азарта, поэтому рассказывал охотно и весело. Хоть речь и шла об очень грустном инциденте. — Главную роль сыграло то, что я разозлился. Я ведь в голове себе уже представил, как все случилось. А Константинова полностью оправдали. Еще и Света, опознав в сотруднице гостиницы знакомую Кондрашина, добавила в суп соли. Я очень рассердился на такое несовпадение. Ну а когда злишься, то, знаешь ведь, в мозгу все как бы проясняется.

— Не знаю, — заверил Морской. — У меня — наоборот. Тем более, я уже в том возрасте, когда не злятся. Жизнь слишком киногенична, чтобы воспринимать ее в штыки. Любой сюжет красив, и, даже если он приносит боль лично тебе, злиться все равно невозможно. Смотришь как бы со стороны и аплодируешь сценаристу, — он вовремя спохватился. — Но я отвлекся. Итак, ты был на нервах и…?