Валентин Курицын - Человек в маске

— Холодненького парочку!

На сцену даже и не посмотрел, вынул из кармана массивный портсигар, начал не спеша свертывать папиросу.

— Ну, теперь за приходом этих господ весь веселящийся Томск перед вами налицо, — кивнул головой Салатников.

— Вот как? Кто же это такие?..

— Который сейчас распорядился подать шампанского — некто Огнев, богатый золотопромышленник. Он приезжий, кажется, из Минусинска. Стоит в номерах этого же хозяина, со Спасской улицы ход… Любит покутить и тратит деньги без счета.

— Для золотопромышленника это понятно, — вставил Гудович. — А вы знаете, где у него прииски?

— Где-то за Минусинском. Точно не знаю… С ним эти двое тоже к золотопромышленному делу причастны. Бот этот красивый шатен в белом жилете имеет прииски где-то возле Тисуля, в Томской же губернии. Он еврей, но заметьте, тип лица совершенно русский, и фамилия ничего еврейского не напоминает — Раменский… А третий с ними, в поддевке, это известный всему городу Хорька Шанкевич. Пьяница, картежник, надувало, каких поискать надо: вечно без денег и вечно по ресторанам… На «ты» с самыми дорогими кокотками, пару лошадей помесячно держит. Черт его знает, как это он выворачивается.

— Человек, умеющий создать кредит! — докторальным тоном произнес Гудович.

— Вот именно! А кроме того, мастер к богатым людям примазываться… Смотрите, он и с Огневым сумел сблизиться. Ловкий парень, говорить нечего! Залил ему какую-нибудь чушь про свои заявки: «Золото-де, греби лопатой».

— А он, этот Шанкевич, тоже, значит, занимается золотопромышленностью?

— Кой там черт! Просто очки втирает кому удастся! Мало разве на свете дураков?!

Гудович молча, легким кивком головы согласился с этим заключением.

Наши новые знакомые пробыли в «России» до трех часов ночи. Расплатился по счету Гудович. Он не сожалел о понесенном расходе. Знакомство с публикой и местным нравом было для него очень ценно. Распростившись самым дружеским образом, чему немало способствовали выпитые напиши, Гудович и Салатников крикнули извозчиков. Временная резиденция Станислава Андреевича Гудовича находилась в меблированных комнатах, носящих название «Казанские номера для проезжающих». Комнаты эти помещались на болоте. От ресторана до них был неближний путь, так что, пока извозчик сонно нырял из ухаба в ухаб, Гудович мог на досуге разобраться в пережитых впечатлениях вечера…

— Нужно во что бы то ни стало познакомиться с этим Огневым, — думал он про встреченного в ресторане золотопромышленника. — Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, отправлюсь к нему завтра утром и предложу свои услуги в качестве горного инженера… Может быть, что-нибудь и пойдет. Да, во всяком случае, даже если мне не удастся поступить к нему на службу, знакомство с таким человеком не может быть лишним…

Извозчик в последний раз крикнул на свою заморенную клячонку, подбадривая ее кнутом, санки Я последний раз нырнули в ухаб, дав ощутимый толчок седоку. Они были у цели своего путешествия. Из темноты ночи выплыла знакомая вывеска, слабо освещенная мигающим фонарем. Расплатившись с извозчиком и поднявшись на крыльцо, Гудович долго нажимал кнопку электрического звонка, пока, наконец, за дверью не послышались шаги и возня с засовом. Заспанная горничная, неистово зевая и кутаясь в накинутую на плечи шаль, отворила ему двери.

— Завтра вы меня разбудите часов в десять утра! — сказал Гудович, проходя в коридор.

Глубокая тишина стояла в номерах: очевидно, все спали глубоким сном. Войдя в свой номер, Гудович запер за собой дверь двумя оборотами ключа, зажег свечку и, не теряя времени, стал раздеваться. Кладя на комод галстук и запонки, он машинально заглянул в зеркало. Моложавое лицо не носило никаких признаков утомления и только небольшая краснота век говорила о времени, проведенном в обществе бутылок. Раздевшись и аккуратно повесив платье, Гудович подвинул к кровати ночной столик и поставил на него свечу, стакан воды, положил часы, папиросы, спички. Приготовив все это, он нырнул под одеяло.

Но сон не сразу пришел к нему. Было ли это следствием того, что душевное состояние нашего героя нельзя было назвать вполне спокойным, или же в данном случае сказывалась повышенная возбудимость нервной системы, только он долго еще лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к тиканью часиков и к чуть удаленному капанью воды из умывальника. Думы его главным образом вертелись около плохого состояния его финансов. В Томск он приехал всего с шестьюдесятью рублями в кармане. От этой суммы у него теперь осталось совсем немного.