Валентин Курицын - Человек в маске

Говоря это, Загорский невольно нахмурил брови. Его богатая невеста, за которой он ухаживал уже два года (и миллионное приданое, которое так улыбалось ему), все еще не решалась сделаться его женой. Такое непонятное упрямство бесило Загорского и расстраивало его планы:

— Позвольте, господа! Для того, чтобы жениться… и, если говорить серьезно, то законная жена для той роли, которую она должна играть в нашем деле, совсем не так пригодна, как, например, племянница или сестра…

— Хе, хе! Это недурно сказано! Что может быть лучше этакой сестреночки лет шестнадцати в полукоротеньком платьице, — потер руки Шварц.

— Я говорю совершенно серьезно. Женщина нужна, и лучше, если она будет играть роль сестры Станислава Андреевича.

— Насколько я понимаю вас, — обратился к Загорскому Гудович, — эта «сестра» должна быть живой приманкой! Она должна быть красивой, несколько даже образованной и… не очень спесивой.

— Совершенно верно, вы правильно поняли мою мысль.

— В таком случае я берусь устроить вам это дело. На моей родине, в западном краю, есть одна девушка, которая может быть для нас очень полезной. С вашего согласия я выпишу ее сюда в Томск.

— Вы очень обяжете меня. Стоимость проезда и все расходы я возмещу. Этой девушке мы будем отчислять известный процент как нашей сотруднице.

Результатом этих переговоров явилось письмо, которое Гудович отправил по адресу: «Варшава, Маршалковская, 74, Кондитерская Дробенского. Панне Ядвиге Сандорской».

Вот что писал в этом письме Гудович:

«Милая Ядвига! Я знаю, ты очень скучаешь, по целым дням разливая своими маленькими ручками шоколад и кофе, получая за это жалкие пятнадцать рублей со своим столом… А я для тебя нашел хорошее дело. Ты, наверное, знаешь от своих стариков (я им писал недавно), что в Томске я имею хорошую службу в Сибирско-Британской золотопромышленной компании. Такая, знаешь, Ядвигочка, компания, где добывают золото. И очень много золота! Так что теперь твой Стаська не нуждается уже в гривеннике на пиво, а имеет собственную квартиру, целый дом, и лакея… Но мне нужна кастелянша, считать белье, варить прекрасный варшавский ксфе и улыбаться своими пухленькими губками моим добрым приятелям! Думается мне, что ты как нельзя лучше будешь исполнять эту роль. У тебя будет отдельная комната и все готовое, и рублей 50 в месяц жалованья. Но это еще не все! Здесь, в Сибири, ты, моя очаровательная кузина, можешь составить себе прекрасную партию. Мы выдадим тебя за какого-нибудь богатенького старичка, у которого золотые рудники и молодой управляющий… Но шутки в сторону. Обдумай серьезно мое предложение и немедленно телеграфируй ответ. Я переведу тебе денег на дорогу и покупку необходимых туалетов. В Варшаве это гораздо дешевле, чем здесь, в Томске».

Далее следовала подпись и временный адрес Гудовича. Вскоре он получил телеграфный ответ: «Я согласна. Жду денег. Ядвига».

Стоял конец февраля. Приближалась масленица. В эти дни дела игорного дома несколько поправились: молодой Вишняков, недавно сделавший новый заем, добрую часть его спустил на зеленом поле. Гудович ожидал скорого приезда кузины. В один из февральских вечеров им была получена телеграмма, извещавшая о скором прибытии желанной гостьи. Телеграмма была дана из Новониколаевска. По расчету Гудовича, панна Ядвига должна была приехать именно сегодня вечером с девятичасовым поездом. Станислав Андреевич, отдав распоряжение Семену приготовить чай и закуски ко времени своего возвращения, взял извозчика и поехал на вокзал…

Гудович прошелся по перрону, ожидая поезда, пристально всматривался в лица пассажиров, выходящих из вагона. До его слуха долетел знакомый женский голосок, подзывающий носильщика. Гудович повернулся. В дверях вагона второго класса стояла та, которую он искал — панна Ядвига. Это была молодая, очень красивая блондинка, элегантно и со вкусом одетая в темно-синий жакет, отделанный серым мехом. Модная шляпа из такого же меха прикрывала золотистые волосы. Через плечо у нее висела модная сумочка.

— Ну вот ты и приехала, кузиночка! — заговорил Гудович, подходя к ней.

Девушка обрадованно вскрикнула:

— Ах, это вы, пан Станислав!? Такая любезность с вашей стороны встретить меня… Я ужасно беспокоилась, что моя телеграмма не застанет вас, и мне придется одной ехать в город.

— Как вы изменились, однако, как похорошели! — вырвался у Гудовича возглас невольного восхищения перед красотою девушки.