Ник Дрейк - Нефертити. «Книга мертвых»

— Могу ли я назвать это отношениями? Она моя покровительница, а иногда муза.

— Что это значит?

— Она меня вдохновляет. Лучше я сказать не могу. Я создаю ее изображения и именно с ее согласия имею честь воплощать ее живой дух в камне, дереве и гипсе.

— Думаю, я понял.

— Да? Для меня это постоянная тайна.

— Возможно, вы могли бы объяснить, доступно для непосвященного, как все это происходит. Процесс творчества.

Тутмос вздохнул и продолжил рисование.

— Царица считает, что важно работать с натуры. В прошлом художники были ограничены изображением добродетелей и совершенств умершего. Зачем? Все те работы только уважительные копии, лишь отдаленно связанные с теми, кто вдохновил на их создание при жизни. Те огромные статуи такие величественные, такие официальные и такие невдохновляющие — если только вы не считаете благоговение единственным ценным эмоциональным откликом на искусство. Людьми они были, без сомнения, жирными, невежественными и глупыми, а смотри-ка, вот они — с телами богов, все такие мускулистые, богатые и довольные! Давайте же будем честны, это ограниченный взгляд. Вам не кажется?

Отложив рисунок и изменив позу, Тутмос принялся за новый. Я превращался в модель художника и начинал чувствовать себя неуютно под его изучающим взглядом. Однако же мне было любопытно посмотреть, как он меня изобразил.

— Но вы так не работаете?

— Нет, не могу. Это низводит создателя образов до положения слуги общества. Такой художник абсолютно безлик. Такая работа шаблонна, обща. Нефертити права — это мертвые формы прошлого. Понимаете, я стремлюсь не описать живое существо, но создать его. И я верю, что в невообразимом будущем те, кто по-прежнему будут молиться этим образам, будут знать, что это он, а это — она и никто другой. И в самом конце времен люди, кто бы они ни были, так и будут смотреть на Эхнатона и Нефертити и знать, кто они такие. Вот это вечная жизнь.

Он выжидающе посмотрел на меня, надеясь, что я разделю его энтузиазм. Я сделал глоток вина.

— Могу я спросить, как вы создаете изображение царицы? С чего начинаете?

— Это происходит в виде частных сеансов, которые продолжаются много часов, много недель. Она сидит здесь, и я работаю прямо с натуры. Делаю этюды с натуры.

— И вы разговариваете?

— Не всегда. Я не поощряю ее желание беседовать, и к тому же не могу разговаривать за работой. Я глубоко сосредоточиваюсь. Звучит претенциозно, но ты как будто покидаешь этот мир. Время летит быстро. Внезапно начинает смеркаться, у меня прибавляется несколько седых волос, а царица улыбается мне, и здесь, у меня под руками — портрет. Образ. Форма.

Очень умный способ не ответить на мой вопрос.

— А царица, как она проводит это время?

— Думает, мечтает. Мне это нравится. Воссоздавать ее в процессе размышлений, тайны ее ума в движении…

— Значит, вы не помните, о чем вы разговаривали? Или какой она показалась вам во время последнего сеанса?

— Она была очень тихой.

— Это необычно?

Он посмотрел мне прямо в лицо.

— Да, я бы так сказал.

— И над чем вы работали?

— Над великолепным бюстом. Думаю, это моя лучшая работа.

— Могу я ее увидеть?

Отложив рисунок, он тщательно обдумал мою просьбу.

— У вас есть соответствующие разрешения?

— Есть, — ответил я. — Могу показать их вам, если желаете.

— Никто не видел этой работы в процессе создания, за исключением самой царицы. Она не хотела становиться достоянием публики. Это частная работа. И завершена так недавно, что царица даже не успела прислать за ней до того, как…

— Да?

— Что, по-вашему, с ней случилось? Я опасаюсь худшего. Все говорят, что ее убили.

— Я не знаю. Но все, что вы мне говорите, очень важно. Любая подробность.

Я внимательно за ним наблюдал. Внезапно на его лице появилось выражение сильной боли.

— Я ощутил, что она чувствовала себя в какой-то опасности.

— Что вы имеете в виду?

Он помолчал и посмотрел на свои беспокойные руки как на двух очень хорошо обученных животных.

— Женщина ее ума, власти, красоты, положения, популярности…

— Разве популярность — это неприятность?

— Да, когда жена становится популярнее своего мужа.

Опасные слова. Тутмос посмотрел на меня, признавая, что оказывает мне доверие.

— Это Эхнатон послал за мной, чтобы расследовать исчезновение царицы.

Он быстро глянул на меня, но больше ничего не сказал.

— Мне очень поможет, если я смогу увидеть эту последнюю работу.