Наталья Павлищева - Черная башня

В тот день дул довольно сильный ветер, нагоняя сначала красивые белоснежные облака, а к полудню и серьезно потемневшие тучки. Но радостное настроение флорентийцев это не снижало, что они, дождя не видели?

И вот с крепостной городской стены дозорный прокричал:

— Едут!

Прокатилось по цепочке, на улицы высыпали все, кто только мог держаться на ногах, а тех, кто не мог, вынесли на руках или носилках. Так ли часто в городе одновременно бывают такие гости? Да никогда раньше!

Лоренцо осторожно косился на облепивших крыши горожан: не всякий дом мог выдержать такое количество желающих полюбоваться необычной процессией. Как бы не случилось беды…

Город был украшен так, словно готовился к величайшему празднику, — на окнах, на вывесках, на всем, за что можно зацепить, развевались лучшие флорентийские ткани, везде цветы, море цветов. Флоренция недаром так названа — в честь богини Флоры, то есть цветущей. И сами флорентийцы похожи на цветы, они разоделись в лучшие одежды, нацепили украшения или те же цветы. Радостные крики, смех, музыка.

У городских ворот протрубили въезд процессии в город, звуки труб тут же потонули в восторженных приветственных криках и…

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Если Господь решил устроить второй Всемирный потоп, то он явно начал во Флоренции в тот миг, когда нескончаемая кавалькада участников Вселенского собора во главе с папой римским Евгением, византийским императором Иоанном и греческим патриархом Иосифом въехала на улицы города.

Небесные хляби разверзлись в мгновение ока, и на гостей и встречающих обрушились такие потоки воды, что, казалось, вместе с многочисленными вывешенными из окон тканями смыли и самих горожан. Все, кто мог, бросились под крыши, на площади перед собором остались только две конные фигуры — братья Медичи. Козимо не тронулся с места, даже не пошевелился. Мгновенно вымокший до нитки Лоренцо держался рядом с братом, хотя лошадь под ним начала нервничать.

Балдахин, который спешно растянули над папой Евгением, порвался, и понтифика окатило с головы до ног, мокрым был и византийский император, про остальную свиту говорить нечего. Слуги патриарха Иосифа оказались проворней, а полог крепче, но пострадал и он.

Лоренцо усмехнулся, глядя на вымокших до нитки гостей Флоренции, сейчас больше похожих на несчастных, вытащенных из воды щенков, чем на властелинов мира:

— Надеешься, что они в благодарность отпустят твои грехи?

Козимо чуть прищурил темные глаза:

— Эти-то? Им бы свои отмолить. Но через месяц после их возвращения по домам весь христианский мир будет знать о банке Медичи, что дорогого стоит.

Джованни ди Аверардо (ди Биччи) де Медичи (1360–1429).

Ди Аверардо означает «сын Аверардо», ди Биччи — прозвище его отца.

Основатель банка Медичи, отец Козимо и Лоренцо Медичи, дед Лоренцо Великолепного.

Когда умер отец, Джованни было три года, пятый из сыновей, в наследство он получил несколько солидов и старый плащ. Своим сыновьям в наследство оставил 100 000 флоринов (о флоринах читайте ниже) и несколько имений в Муджелло (Тоскана).

По отзывам современников, был человеком исключительно скромным (себе на уме), совестливым, невысокого роста, щуплым, одевался просто, сыновьям завещал «не высовываться». Судя по портрету, внешними данными не блистал. Умер своей смертью в окружении родных, страдал семейной болезнью — подагрой.

Козимо ди Джованни де Медичи (1389–1464).

В «переводе» на русский, по остроумному замечанию Бориса Тененбаума, это сочетание означает Козьма Иваныч Дохтуров.

Судя по имени, Козимо — один из двойняшек, у Джованни де Медичи и его супруги Пиккарды Буерибыло четверо сыновей — Антонио (ум. 1398), Козимо, Дамиано (ум. 1390) и Лоренцо.

Создатель империи Медичи, самый сильный и богатый из них. Не его вина, что потомки не смогли удержать банк.

Женат на Контессине де Барди. Контессина — прозвище, означает «графинечка», настоящее ее имя Лотта.

Отец Пьеро Подагрикаи дед Лоренцо Великолепного.

Сыну оставил 200 000 флоринов и несколько поместий в дополнение к отцовским.

Первый настоящий меценат Возрождения, потратил только на архитектурные проекты «не для себя любимого» почти 700 000 флоринов. Содержал архитекторов, скульпторов, философов, щедро жертвовал приютам, больницам, содержал Платоновскую академию, нанимал переписчиков книг, покупал книги и строил помещения для библиотек. Он открыл первую публичную библиотеку во Флоренции (знаменитая Малатестиана открылась на десять лет позже).