– Простите?
– «Букет фиалок» – кодовое название проекта, которым занимался мой племянник. – Граф де Ранси шагнул к дверям. – Газ, который убивает человека за доли секунды. Прощайте, сударыня. Кажется, мне и в самом деле пора сойти.
Когда он вышел, Амалия заперла дверь, задернула занавески, изучила содержимое конверта и тщательно спрятала его. Прозвучали три свистка, и экспресс, медленно набирая скорость, стал выползать из-под стеклянного купола Северного вокзала. Локомотив засвистел, зашипел, пуская пар, и, волоча за собой вереницу коричневых пассажирских вагонов, багажный вагон и вагон-ресторан, бодро застучал колесами по рельсам.
…После прохождения таможни на бельгийской границе Амалия решила, что настало время перекусить, и отправилась в вагон-ресторан. Она заняла столик в углу, рассчитывая, что ее никто не побеспокоит, но не прошло и пяти минут, как появился немолодой кюре и, застенчиво покашливая, глуховатым голосом спросил, свободно ли второе место.
– Разумеется, свободно, святой отец, – ответила Амалия и, когда кюре сел, вполголоса добавила: – хоть я и нахожу ваше поведение крайне непристойным.
– Простите? – изумился кюре, глядя на нее сквозь очки с толстыми стеклами.
– Хватит, Раймон, – оборвала его Амалия. – Кончайте маскарад. Нет слов, вы чертовски талантливы, и я до сих пор не могу понять, как такой плечистый детина превращается в сутулого виконта или в согбенного старика, как сейчас, но… довольно. Я вас узнала, как только вы вошли. – Она сразу же поняла, что появившийся в вагоне кюре не смотрит ни на кого, кроме нее.
– Будь по-вашему, – вздохнул Раймон, снимая очки и протирая глаза. – Сдаюсь!
– Вас отрядили следить, как бы я не украла какой-нибудь государственный секрет? – поинтересовалась Амалия, делая вид, что изучает меню.
– Ну вот, вы опять начинаете… Конечно, вы воровка, мадам. – Амалия нахмурилась. – Вы украли мое сердце!
– Ах, какой пустяк! – вырвалось у нее.
– Ну, знаете ли! – Раймон тотчас сделал вид, что обиделся.
– Хорошо, я поняла причину вашего… негодования. Сердца я вожу с собой в особом чемоданчике. Как только приедем в Петербург, я найду ваше и верну. Только напомните мне его особые приметы. Ну там, с ленточкой, с цветочком, в полосочку…
– А какое сердце у ресторатора? – как бы между прочим осведомился Раймон. – Он подает его по-нормандски или как?
– Фи, капитан, как нехорошо завидовать! Мы с мсье Лакомбом просто хорошие друзья. Кстати, я обещала ему прислать рецепт настоящего русского салата. Не забудьте сообщить об этом в вашу службу, пусть они хорошенько изучат ингредиенты, которые я перепишу. Вдруг я только притворяюсь, а на самом деле обмениваюсь с ним шифрами…
«Кюре» помрачнел.
– Вы мне не доверяете?
– Конечно, нет! Как можно доверять человеку, который сегодня один, завтра другой… и который даже не помнит, в полосочку у него сердце или с цветочком?
– А может быть, это потому, что я не хочу получить его обратно, – заметил «кюре», глядя на Амалию своими шальными светлыми глазами. – Вам не приходил в голову такой вариант?
– Значит, так, да?
– Конечно. Знаете, когда я впервые увидел вас на аллее Булонского леса, я сразу же понял, что мы обязательно встретимся. И вы так на меня посмотрели…
– Как?
– Словно вы думали обо мне и были полны сочувствия. Я знаю, что все это относилось не совсем ко мне, но… я бы все отдал, чтобы вы так посмотрели на меня снова.
К ним подошел официант. «Кюре» тотчас надел очки и принял серьезный вид.
– Мадам, месье, вы готовы сделать заказ?
– Конечно, – отозвалась Амалия с лучезарной улыбкой. – После вас, святой отец!
Речь идет о военном союзе между Францией, Британией и Россией (Антанта, или «Сердечное согласие») в противовес альянсу Германской и Австро-Венгерской империй.
Имеется в виду франко-прусская война 1870–1871 годов, завершившаяся полным разгромом Франции и утратой областей Эльзас и Лотарингия.
Северный экспресс (Норд экспресс) с мая 1896 года связывал Париж с Петербургом. Южный экспресс шел из Парижа в Лиссабон через Мадрид.
Игра стоит свеч ( фр .).
Бабник ( фр .).
Казимир Баранцевич (1851–1927) – русский писатель-реалист, современник и хороший знакомый А. П. Чехова.
Памятник политику Леону Гамбетте (1838–1882), весьма неоднозначной личности, стоял возле Лувра вплоть до 1954 года. Дворец Тюильри был сожжен во время Парижской коммуны (1871).
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу