Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы

Мать ошибочно истолковала выражение ее лица.

– Разве ты не видишь? Это будет так романтично. Вы встретитесь вновь после стольких лет, будете танцевать, и, если нам улыбнется удача, он к концу месяца сделает тебе предложение. Это очень хорошая партия, очень многообещающая.

– Да, я вижу. Мама, я не… это слишком неожиданно.

Мать понимающе кивнула.

– Такие вещи всегда происходят неожиданно. Знаешь, я не хотела выходить за твоего отца, я его ужасно боялась, думала, что он выглядит таким свирепым в военной форме. Я предпочла бы выйти замуж за священника и жить в какой-нибудь тихой деревне. Но я, конечно, постепенно привыкла и сейчас не пожелала бы для себя иной доли.

Грэйс прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь по поводу воображения или его отсутствия.

– Да-да. Я знаю. Конечно. Но…

– О, Грэйси! – вспылила мать, и из-за дверей послышался глухой удар. Грэйс не стала оборачиваться. Было бы жестоко показать Берте, что ее поймали за подслушиванием, тем более что Грэйс уже была с ней сегодня не слишком вежлива.

– В таком возрасте ты уже не можешь продолжать жить с нами. Тебе нужен собственный дом, муж. Когда у тебя появится собственная крыша над головой, вы больше не будете так ругаться с отцом, неужели ты этого не понимаешь? И у тебя будет возможность продолжить… чем бы ты тут ни занималась, ты сможешь продолжить это, когда к тебе перейдет дом твоей тетки.

– Будет намного проще, если я получу дом тетки без необходимости выходить за кого-либо замуж с единственной целью завладеть ключами.

Мать сняла темные очки и посмотрела на нее полным упрека взглядом.

– Другого выхода нет. Конечно, если бы это зависело от меня, ты бы немедленно получила дом, но я понятия не имею, как это можно сделать. Закон очень путаный. Не сомневаюсь, что твой отец лучше во всем этом разбирается, я в этом уверена.

– Да, я знаю. Прости мне мою раздражительность. Я просто имела в виду, что предпочла бы сама зарабатывать на жизнь. Я почти приступила к важному эксперименту. Если он окажется удачным, мне не надо будет ни за кого выходить замуж. Я тогда получу здесь стипендию и жилье.

– А что, если ничего не получится?

– Ну, я… я думаю, все получится, – она сглотнула, подбирая выражения, чтобы ее объяснения не звучали высокомерно. – Этот эксперимент уже ставили раньше, но не вполне правильно. Я сейчас как раз работаю, чтобы это исправить. Это будет довольно несложно.

– Ну а если все-таки нет? – настаивала ее мать. – Просто скажи, что пойдешь на этот бал, и я почувствую себя счастливой. Мне неприятно думать, что тебе придется вернуться домой и страдать там от безделья.

– Если мне придется вернуться домой, я найду для себя работу учительницы в школе, – возразила она, стараясь казаться воодушевленной этой идеей.

– И ты уверена, что это лучше, чем выйти замуж за Фрэнсиса Фэншоу?

Грэйс начала терять терпение.

– Послушай, если я выйду замуж, я стану чьей-то женой. У жен есть обязанности. Если у меня будут дети, я года на полтора потеряю рассудок – не смотри на меня так: с тобой это было и с Джеймсом, и с Вильямом, и это было ужасно – полтора года рыданий по всякому поводу и без и каша вместо мозгов – в таком состоянии я просто не смогу работать. А потом то же самое произойдет со следующим ребенком, а потом я постепенно вообще расхочу работать, и в голове у меня постоянно будет каша, и я буду просто…

– Что? – воскликнула мать, повышая голос. – Ты будешь кем? Будешь вроде меня? Это что, так ужасно? Ты относишься ко мне с таким пренебрежением, а ведь я смогла доехать сюда, чтобы тебе обо всем рассказать! Не так уж много женщин отважится отправиться на расстояние более пятидесяти миль от дома в одиночку!

Грэйс не стала спорить; как всегда, у нее появилось чувство, что она ударила котенка, она почти ощущала под своей рукой его хрупкие косточки. Она долго просила прощения, а потом, взяв мать под руку, медленно, так как та не могла ходить быстро, повела ее в пустую столовую и попросила принести чай.

Пока чай заваривался, Грэйс, как бы размышляя вслух и стараясь говорить непринужденно, заявила, что, возможно, на балу будет действительно весело.

После этого, казалось, все утряслось. Поскольку леди Кэрроу не заказала для себя номер в гостинице, но слишком устала, чтобы сразу отправиться на поезде в обратный путь, Грэйс пришлось отвести ее в домик для гостей напротив здания колледжа. Зная, что мать будет чувствовать себя неуютно на новом месте, Грэйс провела с ней остаток дня. Когда она, наконец, вернулась в колледж, уже темнело. Кузнечик, проникший к ней в комнату через открытое окно, сидел на ее реферате об эфире. Грэйс согнала его. Неловко согнувшись над столом, она долго стояла, проглядывая страницы, пока у нее не заболела спина. В ее отсутствие ей перестелили постель, свежие простыни притягивали ее, но она и так уже потеряла слишком много времени. Усевшись в свое неудобное кресло, она зажгла лампу и ущипнула себя, чтобы не заснуть за чтением.