Николай Свечин - Одесский листок сообщает

– Но само расположение мин здесь не обозначено? – уточнил Алексей Николаевич.

– Да, это первый лист схемы. Остальные листы отражают море, и главный секрет там. Планируется защитить минами Одесский залив и Днепрово-Бугский лиман, это огромная акватория. Если к германцам попала вся схема, то работа минеров псу под хвост. Придется переделывать. Я обязан срочно доложить об этом адмиралу Эбергарду [4]. Что еще вам известно, Владимир Николаевич?

– Больше ничего, – признал подполковник. – Вот, вскрыли конверт, внутри бумажка… Ни комментариев, ни пояснений.

– Раньше подобное попадалось?

– Об этом надо спрашивать у Департамента полиции.

Доливо-Добровольский фыркнул:

– Так он здесь сидит, ваш департамент.

– Если бы… Алексей Николаевич – честнейший человек, мы с ним давно знакомы, пуд соли вместе съели. Но он занимается уголовным сыском. Шпионажем лишь постольку-поскольку. А главные ловцы шпионов сидят в Особом отделе. У них я ничего спросить не могу-с.

– Зато я могу, – энергично заявил коллежский советник. – Дело поручил мне сам Столыпин. Велено дознать все про схему в тесном взаимодействии с военными. Обойдемся, стало быть, наличными силами.

Капитан-лейтенант с подполковником приободрились:

– Еще как обойдемся! Что нужно от нас?

Лыков доверительно пояснил:

– У меня есть личный интерес отправиться в Одессу. Туда уехал мой помощник титулярный советник Азвестопуло. В отпуск по семейным обстоятельствам. Родители его больны: мать давно в параличе, а тут и отца удар хватил. Сергей Манолович подумывает о переводе в тамошнее градоначальство, чтобы быть поближе к родителям. А мне терять такого помощника ах как не хочется, я его много лет искал… Вот и съезжу, сам погляжу, что можно сделать. Заодно концы этой истории поищу. А?

– Да мы не против…

– Тогда пишите рапорты своим министрам. Так, мол, и так, шпионы распоясались, они повсюду. А теперь проникли и в тайны минирования русских торговых портов. Следы ведут в Одессу. Разведать может один лишь гений сыска коллежский советник Лыков, надо его командировать в город цветущих акаций. И как можно скорее. Настрочите?

Моряк покосился на Лаврова. Тот сказал:

– На самом деле так и есть. Думаете, Алексей Николаевич шутит? Никто лучше него не справится, уж поверьте мне. И Азвестопулу своего поддержит, и шпионское гнездо разорит. А кто будет противиться, тому головенку набок.

Капитан-лейтенант отвел сыщика в делопроизводство штаба, занимавшееся минным делом. Там гостю под большим секретом показали полную карту будущих минных заграждений Одесского залива. Они должны были уходить в море на несколько миль. Три поста наблюдения, телефонная связь со штабом округа, все честь честью…

– Красивая схема, – одобрил Алексей Николаевич. – Жалко выбрасывать.

Он выписал всех, кто был допущен к сведениям о минировании залива. Делом заведовал Черноморский флот, армия держалась в стороне. Скопировать документ могли одиннадцать человек, считая писарей. В первую очередь следовало выяснить, досталась ли противнику вся схема или только ее первый лист.

Алексей Николаевич вернулся в департамент возбужденный и сразу направился к директору. Зотов выслушал подчиненного и тут же открестился, послал к Курлову. Но того не оказалось на месте. Секретарь пояснил, что товарищ министра у Столыпина, задерживается, но уже телефонировал от премьера. И велел срочно разыскать к его возвращению Лыкова! Что-то важное и неотложное. Похоже, с командировкой в Одессу придется повременить… Разве что военные с моряками сочинят такие бумаги, что перевесят прочие особые поручения.

Курлов появился спустя десять минут.

– Заходите, Алексей Николаевич, – буркнул он на ходу.

Генерал-майор был не в духе.

– Вот, – сказал он, вручая Лыкову документ. – Это свежая сводка происшествий, прочтите вслух предпоследний абзац.

Тот полез в конец бумаги и зачитал:

– «Между телеграфным постом номер четыре и станцией Белокаменная Московской окружной железной дороги совершено ограбление будки путевого сторожа Дроздова. В отсутствие хозяина, который был на службе, зверски убиты его жена и дети: три дочери и сын. С ними также соседка, зашедшая попить чаю. В живых остался лишь младший ребенок, спавший в корзине на печи. Надо полагать, что преступники его просто не заметили. Вещи в доме перерыты».

Какое-то время чиновники молча смотрели друг на друга. Потом коллежский советник скрипнул зубами: