Николай Свечин: Одесский листок сообщает

Лыков по своей должности занимался особо сложными или кровавыми делами. Они с Азвестопуло только что отличились: предотвратили крупное ограбление. Настолько крупное, что, удайся экс, ему не было бы равных в истории. На пароходе «Цесаревич» общества «Кавказ и Меркурий» должны были отправить из Баку в Темир-Хан-Шуру миллион триста тысяч рублей на пополнение наличности тамошнего казначейства. Сведения о готовящемся нападении первым получил Лыков, через своего осведомителя в среде грузинских гайменников. Узнал в Петербурге то, что не смогли пронюхать в Баку! Шайку налетчиков возглавлял князь Мачавариани, бывший околоточный, а теперь базарный смотритель. Князь собрал два десятка головорезов, которые спрятались на «Цесаревиче» в день отплытия. Они должны были напасть на охрану казначейства, когда пароход выйдет в море. Готовилась бойня: конвой состоял всего из семи человек при офицере. Их бы перерезали, но полиция упредила бандитов. Сходню уже начали убирать, как вдруг на пирсе появился отряд городовых под командой бакинского полицмейстера капитана Шервуда. Впереди всех шел коллежский советник Лыков с пистолетом в руке, следом – Азвестопуло. Они действовали так решительно, что никто не осмелился сопротивляться. Как потом выяснилось, среди двадцати боевиков были не только анархисты, абреки и налетчики, но и люди с положением в обществе. Алексей Николаевич получил очередное монаршее благоволение, а Сергей – сто рублей наградных. И вот теперь такую пару сыщиков судьба намеревалась развести по разным городам…

Но горевать коллежскому советнику было некогда. Днями его вызвали к Столыпину и приказали помочь военным в щекотливом деле. Причем срочно, бросив все другие дознания. Оказалось, что при тайном прочтении письма германского агента обнаружили загадочный листок. Карта не карта, план не план; какой-то рисунок, сделанный неумелой рукой. И на нем подписи: пост № 1, наблюдательный пункт, маяк… В центре рисунка непонятное обозначение: «сп. ст. „Г-л. З“». «Г-л» более всего походило на указание чина: генерал-лейтенант. Но почему он под цифрой три? Почему закавычен? Кто этот человек? Что такое «сп. ст.»?

Алексей Николаевич просидел над бумагами до полуночи, но ничего убедительного не придумал. «Сп. ст.» – это, возможно, специальная станция. Или спиртоочистительная. Генерал номер три, или это не число, а буква «З»? Тогда его фамилия начинается на эту букву? Нужно посмотреть «Роспись всем генералам».

Утром в дурном настроении Лыков пошел на Дворцовую площадь в Генеральный штаб. Там его ждал хороший знакомый, пользовавшийся уважением сыщика, – подполковник Лавров. Владимир Николаевич возглавлял Разведочное отделение ГУГШ [2], занимавшееся охотой на шпионов. В армию он перешел в 1903 году из Отдельного корпуса жандармов. Тогда военный министр выбил наконец-то из Министерства финансов деньги на создание противошпионской службы. Результат был аховый: людей разрешили взять мало, финансировали службу через пень-колоду. Едва-едва хватило на постановку дела в столице, о полноценной контрразведке мечтать не приходилось. Отделение было совершенно секретным, отсутствовало в штатах Военного министерства, и даже местоположение его являлось государственной тайной. Лавров, выходец из ОКЖ, обладал и знаниями о тайных операциях, и навыками строевого офицера. Он наладил слежку за военными агентами из стран – потенциальных противников в будущей войне. Под его надзор попали немцы, австрийцы, болгары, турки, шведы и румыны. Военные агенты, шпионы, так сказать, официальные, вывели контрразведчиков на свое окружение. В результате люди Лаврова добыли загадочную схему, перлюстрировав письмо бухгалтера «Конторы для выдачи справок о коммерческой кредитоспособности» фон Циммермана. Контора формально собирала справки о репутации заемщиков, на деле же была резидентурой германской разведки в Петербурге.

Алексей Николаевич столкнулся со службой Лаврова, когда дознавал таинственную смерть ученого Михаила Филиппова [3]. Тогда еще ротмистр, Владимир Николаевич показал себя с хорошей стороны и сразу добился результатов. К сожалению, его затерли в межведомственных дрязгах. По-настоящему ловлей шпионов в России не занимался никто. Обязанности по контрразведке были возложены на ОКЖ и на Четвертое отделение Особого отдела Департамента полиции. Увидев в Лаврове конкурента, департаментские вместе с жандармами сразу решили избавиться от него. Темные личности вроде ротмистра Комиссарова и мошенника Манасевича-Мануйлова слепили контору, которая принялась следить за послами. Контора называлась Секретное отделение дипломатической агентуры Департамента полиции. Деятельность отделения была еще более законспирирована. Люди Манасевича вскрывали переписку дипломатов, а их прислугу вербовали в осведомители. Притом что она уже была до этого куплена Лавровым… В результате военная контрразведка осталась только на бумаге. МВД несколько лет пыталось сожрать ее окончательно, и лишь упрямство пары генералов (в том числе Таубе) спасло службу. В 1906 году слухи о проделках Манасевича попали в прессу, и дипломатическая агентура была ликвидирована. Однако Разведочное отделение так и не вернуло себе прежние полномочия в полном объеме. Оно контролировало лишь Петербургский военный округ, сил на большее не хватало. Трусевич вышел на Столыпина с инициативой активизировать эту деятельность. В декабре 1908 года была создана Межведомственная комиссия по контрразведке, в которую вошел и Лыков. Комиссия разработала предложения о создании особых контрразведывательных органов – военно-розыскных бюро. Они должны были войти в состав районных охранных отделений, то есть руководил бы ими Департамент полиции. Столыпина, а тем более Трусевича, это вполне устраивало, и они сломали Военное министерство. Реорганизации помешала внезапная отставка Максимилиана Ивановича. Новому начальству МВД и Департамента полиции дополнительная ответственность была не нужна. Сменился и военный министр. Занявший этот пост Сухомлинов тем более никому ничего дарить не собирался. И создание российской контрразведки спустили на тормозах.