Игорь Лебедев - Метод римской комнаты

Конечно, открывшееся обстоятельство вынудило сыскного агента с усиленным вниманием проверить и другие воспоминания, связанные с убийствами. Шаг за шагом проводя в своей памяти дополнительные осмотры мест преступления, Илья Алексеевич невольно вздрогнул, когда вдруг в момент появления Мармонтова-Пекарского в шляпном салоне он случайно бросил взгляд на витрину и на какое-то мгновение заметил на улице за стеклом как будто ту же Энху! Утверждать со всей определенностью было затруднительно, поскольку под носом у этого человека имелись усики, а на голове — черный котелок. Но Илья Алексеевич готов был побиться об заклад, что за несколько минут до убийства биржевого маклера он видел на улице служанку Бессоновых с измененной внешностью.

Жарков едва не сшиб лестницу с фонарщиком, подбегая к дому Бессоновых.

— Извини, братец! — только и выдохнул он, не желая терять ни секунды, и устремился к двери, возле которой дежурил поставленный Свинцовым городовой Пампушко.

— Скажите, Энху, а почему вы таскаете эти башмаки? — поинтересовался Ардов, опустившись на колено и рассматривая обувь на ногах служанки, едва заметную под длинным халатом. — Ведь они велики вам.

— Хозяин дал, — хмуро ответила она.

— Это что-то немыслимое! — вскочил фон Штайндлер. — Евсей Макарыч, прикажете арестовать?

Ардов обернулся к Бессонову.

— Я все расскажу! — умоляюще произнес доктор. — Это страшный человек.

Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ввалился запыхавшийся Жарков.

— Илья Алексеевич, вот результаты дактилоскопии! — взмахнул он бумажкой. — Барышня…не виновна!

Послышался какой-то странный звук. Воспользовавшись тем, что Петр Павлович отвлек внимание присутствующих, Энху с шипением бросилась на своего хозяина. Илья Алексеевич попытался было ее удержать, но в его руках остался лишь черный халат. Сама же преступница предстала в мужском костюме, а в ее руках блеснула шляпная булавка. Желая избежать расправы, Бессонов бросился за колонну, и когда Энху уже настигла его и занесла руку для удара, между убийцей и жертвой возникла Алина. Девушка успела выставить руку вперед, желая уберечь отца. Все произошло так быстро, что никто не смог ничего толком понять. Отбросив халат, Ардов устремился к Энху, но та, разбив собою окно, вылетела на улицу. Было видно, как ей наперерез бросился городовой Пампушко, но миниатюрная разбойница умудрилась нанести ему несколько отточенных ударов в шею и грудь, от которых здоровяк рухнул на колени и принялся судорожно глотать ртом воздух. Алина упала на руки отцу. Присутствующие бросились к несчастной.

— Приказываю задержать! — опомнившись, заорал Троекрутов.

— Всем оставаться на местах! — подключился к командованию фон Штайндлер.

Облаухов принялся дуть в свисток, Мальцев и Африканов бросились в погоню. Ардов склонился над Алиной. В районе ключицы у нее виднелась перламутровая горошина.

Утром следующего дня Ардов занес булавки мадам Дефонтель. Та несказанно обрадовалась, но, узнав, что каждая из них стала причиной смерти, едва не хлопнулась в обморок. Ее помощница Василиса не сразу поняла, о какой служанке идет речь, и только после подробного описания припомнила, что Бессоновых в тот день действительно сопровождала неприметная особа в черном одеянии, которая оставалась у входа. Как и в какой момент ей удалось прошмыгнуть к зеркалу и стащить булавки, так и осталось загадкой.

Троекрутов все утро готовился к аресту жены генерала Кострова. Предприятие это обещало скандал, но опытные люди в департаменте, с которыми посоветовался Евсей Макарович, заверили, что оснований достаточно и делу следует дать ход — в случае успешного исхода можно было думать и о повышении. Ожидая не самый теплый прием в доме товарища военного министра, пристав призвал с собой едва ли не весь личный состав, захватив не только ордер, но и найденные в участке своды законов и правил, чтобы в случае чего имелась возможность привести ссылку на соответствующий параграф «Уложения». Как ни странно, генерал встретил полицейских покорно и даже, похоже, с испугом. Вид у него был измотанный, волосы взлохмачены, красные глаза слезились. Нервно теребя поясок мятого шлафрока, его высокопревосходительство молча проводил визитеров в индийскую комнату. Там на шелковом шнуре висела мертвая Елизавета Силантьевна.

— Судя по всему, самоубийство? — поспешил с выводом Троекрутов.