Антон Чиж - Бой бабочек

Ночь прошла в бессонных кошмарах. Сделав глупость, Александров вздрагивал от любого шороха. То ему казалось, что к дому подъехал конный разъезд, то слышались окрики полицейских, будто бы окружавших дом, то мерещилось, что в дверь и окна стучат, требуя отпереть. Только закрывал он глаза, как являлся усатый господин, который строго смотрел своими страшными глазищами, будто разрезал душу до печенок так, что Георгий Александрович невольно вскрикивал, таким реальным казалось видение. Он мучился и вертелся в постели до пяти утра, пока наконец не влез в тапки, накинул халат и отправился на кухню.

Поступок, за который он мог поплатиться, невзирая на связи, не был проявлением доброты или милосердия. Он принес еще одну, последнюю жертву ради того, что должно случиться сегодня вечером. Доводя задуманное до конца, Александров никогда не считался, сколько приходилось за это платить. Но всякому терпению бывает предел. Прислуга еще спала, печь и самовар не растопили, было немного зябко. В темноте, не зажигая свет, чтобы не привлечь внимания, если за окнами следят, Александров своим ключом открыл дверь, какой пользовались кухарка и обслуга, и изгнал причину своего страха. Накрепко заперев замок, он поглядывал в кухонное окошко.

Предрассветная мгла пугала, казалось, что на заднем дворе что-то двигается. Так он стоял, прикрываясь занавеской, и с каждым ударом сердца ожидал резкого полицейского свистка. Он так боялся этого, что слух сыграл с ним злую шутку: в ушах резко свистнуло. Георгий Александрович сжал занавеску. Вот сейчас начнутся крики городовых, топот и облава. Но на улице было тихо. Вдалеке сонно проехала телега, да и только. Галлюцинация стоила холодного пота на лбу. Пустяк, главное, полиция его не застукала. Страшный господин из сыска, видать, тоже человек, спит себе и людям кровь не портит.

Александров понял, что уже не заснет. Открыв буфет, в котором хранилась посуда, достал початую бутылку и, невзирая на ранний час, налил рюмку. Чего не позволял себе даже на праздники. Выпив, ничего не ощутил, даже желания закусить. Идти в постель невозможно, в театр еще рано. Усевшись за кухонным столом, он стал ждать и напугал кухарку, которая спросонья не поняла, кто это расселся, а когда поняла, еще раз испугалась, решив, что хозяин проверяет ее запасы. Александров приказал глупой бабе, чтоб ставила самовар и сделала ему простой завтрак, хоть разбила яичницу. Кухарка стала хлопотать. Стало хорошо оттого, что за спиной началась мирная домашняя суета. Эта суета прогнала страх.

Вытерпев до десятого часа, Александров надел свежую сорочку и новый сюртук. Больше терпеть и ждать привычного времени не было сил. Чтобы попасть в свой театр, Александрову не надо было звать извозчика или запрягать экипаж. Дом, который он выстроил, находился на углу Каменноостровского проспекта и площадки перед садом «Аквариума». Из окон второго этажа, где располагался домашний кабинет, Георгий Александрович порой посматривал за тем, что происходит. Большое дело требует присмотра и твердой руки. Каждый официант знал, что хозяин может за ним наблюдать. Как знали и актрисы, которые обязаны были увеличивать доход ресторана. Самое выгодное положение, которому другие владельцы частных театров могут завидовать. Недаром все знали, что Александров когда за что-то берется, то делает это основательно, на века. Вот ведь и первым догадался дом рядом с театром поставить.

Он прошел пустырь перед садом и вынул карманные часы. С утра божественная Отеро и прекрасная Кавальери хотели провести репетицию выступлений: разогреть связки и ножки. Встречаться в одно время на сцене не стоило, и первый час Отеро уступила сопернице. Но только наивный зритель мог решить, что в божественной проснулось дружелюбие. Александров, как и любой в театре, знал, что Отеро нарочно отдала очередь, чтобы из ложи понаблюдать за репетицией. Подсмотреть, что придумала итальянка. А после потребует, чтобы зал очистили от посторонних глаз.

Кавальери не стала спорить. За что Александров был ей сильно признателен: седых волос в его бороде и без того прибавилось достаточно. Он решил, что правильно встретить звезду лично у входа в театр. Тем более что Кавальери, при мерзейшем скандальном характере, отличалась пунктуальностью: являлась в театр строго по часам. Александров принял самую непринужденную позу и стал высматривать пролетку на проспекте.