Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

Капитан и Чемодуров слушали Модестова с напряжённым интересом.

– Как-то все же неправдоподобно выходит… – словно извиняясь, произнес капитан. – Чистый Луи Буссенар.

– Полагаете, большевики сами себе врут? Серьёзные люди недавно Романовых в Перми видели.

Чемодуров часто задышал, на глазах у него выступили слезы, и он разрыдался.

– Слава Богу! Слава Богу! Они живы! Господь спас…

– Все-таки в Перми? – переспросил Горшеневский.

Модестов немного помедлил.

– Есть, правда, дополнительная информация. Но пока не проверенная.

– О чём же?

Модестов снова помолчал немного.

– Ответственные чины из военного контроля – назвать не могу, как вы понимаете, – убеждены, что Романовых и в Перми уже нет. Матери и дочерей – точно. Немцы их вывезли на двух аэропланах, несколько дней назад. Ночью. Все дочери царские были в костюмах авиаторов.

– Вот как! – удивился Горшеневский.

А Чемодуров жадно смотрел то на чиновника, то на капитана, переживая каждое слово. Модестов выдержал ещё паузу.

– Так-то вот! – произнес он внушительно.

– Да-а, – протянул Горшеневский. – Очень интересно. И обнадёживающе. Хорошо бы к сему сюжету хоть какие-нибудь доказательства.

Модестов развёл руками:

– Ничем не могу возразить, – согласился он. – Но вот сегодня с утра я был в доме на Вознесенском – в том самом доме, который брал внаём инженер Ипатьев… И кое-что там увидел.

– Там мы все содержались, – тихо вставил Чемодуров. – В тюрьме, красные стражники болтали, что там, в доме, они будто бы и расправились со всей семьёй. И радовались, на наше горе глядючи.

– Вот видите? – воскликнул Модестов. – Издевались над вами, звери, а сами приказ кайзера Вильгельма выполняли. А нашим монархистам и всем, кто хотел бы снова посадить Николашку на трон, германцы и большевики тем самым дали знак: можете не стараться, господа монархисты, теперь уж некого восстанавливать. Для этого они и расстреляли в подвале каких-то лиц, а объявили всенародно, что Николай расстрелян. И в газете пропечатали. Следы, в общем, заметали. Молодцы, хорошо замели!

– Так что там, в особняке? – напомнил Горшеневский.

– Бедлам, форменный кавардак. Толпа! Бездельников понабилось, зевак, как тараканов на помойке. И я был вынужден обратить внимание чехословацкого генерала особняка, самого Гайду, что дом следует взять под охрану. Если не возьмёт, всё растащат праздношатающиеся. Да-с, разворуют на сувениры, вплоть до крыши.

– Они, чехословаки, сами не прочь украсть, что под руку попадёт, – фыркнул капитан. – Их уже «чехособаками» в народе прозвали. Неужели охрана не выставлена? А Гайда – он соображает?

– Не знаю. Сами понимаете, дом может понадобиться органам дознания – тому же Александру Фёдоровичу Кирсте и его ведомству. Определённо, там остались следы, улики, доказательства – ну, хотя бы того, что дочери царские на германских аэропланах улетели. Есть там кое-что. Многое есть… – таинственно добавил он.

– И что же? Интригуете вы нас, Алексей Автономович. Охотно свидетельствую: хорошо у вас получается.

– Уф, Сергей Феофилактович, – отмахнулся Модестов. – Какие мои интриги! Не до них. А доказательства, что княжны на германских аэропланах улетели, в самом деле, есть, и серьёзные. Сам видел.

– Что же видели?

– Они перед вылетом переоделись и загримировались, чтоб походить на мужчин, точнее, на своих же спасителей. На немецких авиаторов.

– Вот как? А отчего же вы так уверены?

– Там, понимаете ли, в комнате великих княжон найдены их волосы, в косы заплетённые и отрезанные. Четыре косы, волосы разного цвета от четырёх разных барышень. Кроме Романовых, там никаких девиц никогда с такими косами не было.

– Волосы? – удивился Горшеневский. – Зачем же их отрезать?

– А вы попробуйте надеть на голову авиаторский шлем, если у вас длинная коса.

– И пробовать не буду! – засмеялся Горшеневский.

– Позвольте, сударь, – робко подал голос Чемодуров. – Это не то. Это не совсем те косы…

– Как так «не те»? – обернулся к нему Модестов. – Вам что-то не понравилось, любезный?

– Нет-нет… Всё нравится, – испугался старик.– Только вот… Великие княжны никаких кос не обрезали.

– Тогда чьи же? Кому принадлежат? Может, вам? – раздражённо спросил Модестов.

– Великим княжнам.

– Ничего не понимаю – чушь! – заявил Модестов. – Отрезанные косы четырёх княжон никто не отрезал!.. Совсем разум, что ли, потеряли в тюрьме?

– Видите ли, сударь, – осторожно произнес Чемодуров. – Эти косы, числом четыре, княжны привезли с собой из дому. Из Царского Села. Им там, дома, пришлось остричься – насовсем, по-солдатски под нуль, когда заболели. В Царском Селе, зимой, в прошлом году, в марте. От хвори у них волосы выпадать стали. Вот и отрезали. И с собой косы привезли.