Эндрю Уилсон - Оттенки зла. Расследует миссис Кристи

– Все, что он говорит, – смешно, – заявила Хелен, стараясь не терять самообладания. Она нервно оглянулась на Нуньеса, державшегося в глубине комнаты. – У него что-то сдвинулось в мозгах, и он несет всякую чушь.

– Вовсе нет, – сказала я. – Он говорит правду – возможно, впервые после долгого периода лжи.

У Хелен Харт был такой вид, словно она вот-вот опять накинется на меня, но она осталась на месте и лишь провела рукой по белокурым волосам. Думаю, именно тогда она поняла, что проиграла. Деваться ей было некуда. Но она была женщиной не того склада, чтобы броситься к ногам инспектора и умолять о пощаде.

– Скажите, что в вас осталось от женщины? – кинула она мне жестокие слова, желая уязвить. – Стоите тут, упиваясь своим благородством и могуществом, а ничего настоящего не чувствуете. Неудивительно, что у вас нет мужчины, который любил бы вас, – разве что этот ваш «друг». – Она показала неприличный жест Дэвисону.

Это было уже чересчур.

– Зато я не потеряла человека, который был моей единственной любовью, – парировала я, вытирая кровь с лица. – Это настоящая трагедия. Гай сознался, что был готов совершить убийство ради вас, но вы на самом деле никогда его не любили, не так ли? – Пора уже было раскрыть Тревельяну секрет, утаиваемый Хелен. – Человек, которого вы действительно любили когда-либо, – Эдмунд Фоссе.

При этих словах Гай округлил глаза:

– Фоссе? Но он же калека. Точнее, был калекой.

– Он даже мертвым остается мужчиной в гораздо большей степени, чем ты можешь стать, сколько ни проживи, – бросила Хелен, глядя на Гая.

– Хелен! Что такое ты говоришь? – произнес Гай. – Не могу поверить, что это правда. Я был готов умереть за тебя. Мы строили столько планов на будущее.

– Планы на будущее! – безжалостно расхохоталась Хелен. – Жить вместе долго и счастливо? С тобой?! У нас с тобой все было фарсом с самого начала.

– Но подожди… – Осознание правды, казалось, ранило его сильнее, чем пуля. Лицо его побледнело, как у мертвеца.

– Нет смысла скрывать что-либо теперь, когда… – Она посмотрела на безжизненное тело Эдмунда в инвалидном кресле. – Да, разумеется, я вышла бы за тебя, как мы договаривались, – сказала она Гаю. – Но через год-полтора мы с Эдмундом планировали избавиться от тебя – точно так же, как избавились от других, – стали бы свободны и поженились бы.

– Других? К-каких других? – выдавил Гай.

– От Говарда Винниата и миссис Брендел.

– Эдит? – Имя, казалось, застряло у него в горле, и он не сразу смог продолжить. – Боже! Ты собственноручно убила Эдит?! Как ты могла? И Говарда?

– Да! – Произнесла она с триумфом. – И не надо так лицемерно обвинять во всем одну меня. Ты соглашался, что это необходимо сделать.

– Но ты говорила, что найдешь какого-нибудь головореза из порта.

– Да, сначала я так и собиралась сделать. Но после того, как мы убили Джину в Лондоне, а потом разыграли комедию с девушкой на пароходе, я… мне показалось это захватывающим. А Эдмунд был отличным учителем.

Былое обожание, с которым Гай смотрел на Хелен, сменилось теперь ужасом и отвращением.

– Меня тошнит от тебя! – сказал он. – Значит, тебе нужно было всего лишь заполучить наследство Джины? Все это – только ради денег?! – Он попытался подняться – несомненно, желая прикончить Хелен, – но пронзившая боль вновь повалила его бесформенной кучей на пол.

– Что вы имели в виду, сказав, что Эдмунд был отличным учителем? – спросила я Хелен, хотя знала ответ. – Учителем чего?

– Искусства убивать, разумеется, – ответила она таким тоном, словно это было самым заурядным и естественным делом на свете. Лицо Нуньеса, который строчил в блокноте в своем углу, исказилось от ужаса. – Весь этот замысел с самого начала принадлежал Эдмунду, – продолжала Хелен. – Это он запланировал все, вплоть до мельчайших деталей. У него был блестящий ум. И он даже голодал, чтобы стать похожим на умирающего. Но этим его таланты не исчерпывались. Он был сказочным любовником, – да, да. Надеюсь, это видно в скульптуре «Радость соития», которая, как считал бедный Гай, прославляет его сексуальные достоинства.

– Но ведь… Я думала… как – этого не может быть – нет, нет… – неожиданно вмешалась Вайолет.

Все происходящее так ее поразило и парализовало, что она не могла вымолвить ни одной связной фразы.

– Бедняжка, – обратилась к ней Хелен. – Неужели ты всерьез верила, что Эдмунд любит тебя? Он лишь жалел тебя. И ты была, откровенно говоря, очень полезна. Подожди, как он называл тебя? Подсадная утка? Да, именно так.