Эптон Синклер - Приобретут весь мир

Две пары были приглашены на концерт вместе. У Ганси была пара меховых перчаток, чтобы защитить его драгоценные руки от холода, и когда они добрались до концертного зала, он держал их в горячей воде в течение нескольких минут. Затем они вышли на сцену огромного Зала имени Чайковского. И внезапно Лорел исполнила свое желание. Она добралась до души московской публики. Публика встала, чтобы поприветствовать этих двух американских артистов, чье появление было не просто музыкальным, но и политическим событием, символизирующим помощь, обещанную заграницей. Аудитория слушала взволнованно, в то время как Ганси исполнял русскую музыку, которую они знали, а затем американскую народную музыку, которую он хотел, чтобы узнали они.

Лорел тоже слушала, изредка бросая взгляды на восхищённые лица вокруг неё. Так она узнала, что было в сердцах плохо одетых и голодных людей, которых она наблюдала на улицах этого раздираемого войной города. Им нужна красота, они хотели любви, они хотели душевного огня, мечты и славы. Это все дары, над которыми Ганси Робин трудился в течение тридцати лет, чтобы вложить в их музыку. Когда он закончил, они приветствовали его таким аплодисментами, которых Лорел никогда не слышала в каком-либо концертном зале. Они держали бы его там всю ночь, если бы он не сыграл Интернационал , которым заканчивались его концерты в военное время.

На следующий день в гостевой дом прибыл офицер Красной Армии в форме, который попросил поговорить наедине с только мистером Бэддом и представился сотрудником аппарата премьер-министра Сталина. На чётком и правильном английском он спросил, готов ли мистер Бэдд встретиться с премьер-министром в тот же вечер в двадцать три часа. Мистер Бэдд ответил, что он будет с радостью и полностью готов. Офицер сообщил ему, что он прибудет с машиной в ровно двадцать два тридцать, и мистер Бэдд обещал в этот час надеть новую шубу и меховые сапоги.

Он рассказал своей жене о свидании, заверив ее, что важный персонаж был его пола, а не ее. «Он не мог быть более важным, даже если бы попытался», — сказал Ланни. И, хотя это ничего не говорило ей, но, безусловно, давало ей возможность догадаться. Он оставил ее в компании группы её коллег, мужчин и женщин, которые прочитали « Herrenvolk ». Советские интеллектуалы любят всю ночь обсуждать мировую литературу, как глава их правительства и армии любит обсуждать мировое искусство управлять государством.

Приехал автомобиль, американский Кадиллак. Ланни влез в него, и его отвезли в одни из кремлевских ворот. Автомобиль был обыскан, чтобы убедиться, что в нем больше нет никого, кроме людей, которые там должны были быть. Советский Союз не допускал никаких рисков с главой своего правительства и армии. Ланни позже узнал, что они приняли меры предосторожности и связались с Вашингтоном. Там они выясняли, является ли сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт тем, кем он себя называл. И считает ли президент Рузвельт его человеком, стоящим времени маршала [103]. Поскольку сотрудники Белого дома ничего не знали о вышеупомянутом сыне, они передали этот вопрос самому президенту, который ответил, что мистер Бэдд обладает полной доверием, и что маршал может говорить с ним, как если бы это был сам президент. Если бы Ланни знал это, он был бы менее удивлен тем, что происходило.

Их отвезли в одно из зданий в этом историческом заповеднике. В дверях солдат сверкнул фонариком на них. Солдат сказал несколько слов, и они вошли. Ланни читал, что Сталин жил в простой квартире в одном из этих зданий, и спрашивал себя, приведут ли его туда. Или руководитель России построил себе великолепную приемную, рассчитанную на то, чтобы запугать посетителя в стиле Муссолини и Гитлера?

Без формального стука посетитель прошел через приёмную в комнату на первом этаже в одном из древних кремлевских зданий. Комнату умеренного размера, овальную по форме со сводчатым потолком, ее стены были облицованы белым дубом, а остальные части гладкой белой штукатуркой. На двор выходило три окна. Узкий ковер вел к т-образному столу с пустым креслом, а рядом с ним было еще одно кресло, в которое гостя пригласили сесть. В маленьком кресле рядом сидел молодой, стройный мужчина с темными волосами и глазами. Он встал, но не был представлен. Ланни догадался, что он должен быть переводчиком.

Гость занял свое место и использовал минуту или две, чтобы осмотреть комнату. Справа от кресла Сталина стоял небольшой стенд с несколькими телефонами различного цвета, чтобы их отличать. Стол был довольно плотно покрыт книгами, а у стены был книжный шкаф, в котором были работы Ленина и два набора энциклопедий, советской и Брокгауза. Рядом с входом был стеклянный шкаф с посмертной маской Ленина. Рядом с ним стояли старомодные дедушкины часы в футляре из черного дерева. На стенах были портреты Маркса и Энгельса с ухоженными бородами. Через открытую дверь Ланни мог видеть комнату с длинным столом и картами на стене. Несомненно, это была комната совещаний, где обсуждалась оборона Советского Союза.