Ирина Потанина - Преферанс на Москалевке

– Доценко? Дядю Доцю? – ахнула Света.

– Не знаю, чей он дядя, – отмахнулся дежурный, – а как по мне, так тип противный. Я, когда понял, что помочь ничем никому не смогу и на дежурство тороплюсь, пошел на выход. Смотрю – Доценко. Он, конечно, знать меня не знает, еще и морду воротил, мол, какая там мелкая сошка цепляется. Но мне курить больно хотелось, я спички попросил, ну и заговорил для приличия…

– Так это были вы! – Света очень старалась сдерживаться, чтобы не закричать, поэтому вопрос получился слишком тихий. Дежурный и не расслышал. Пришлось ей немного повысить голос: – Уверены, что это был именно Доценко?

– А кто ж еще? – удивился дежурный. – Его ребят ведь убили. Вот и примчался. Конечно, я уверен, что это был он. Это меня тут в глаза никто не видит и не замечает. Сидит себе дежурный за стеклом, кому какое дело. А я – всех помню. И тех, кто у нас работает, и тех, кто иногда заходит в гости. Доценко к Игнат Павловичу через день приперся, так меня даже и не узнал. Но я не обижаюсь, я привык.

– А вы Игнату Павловичу докладывали про эту встречу? – осторожно спросила Света и на всякий случай попятилась. Дежурный все же был ужасно подозрительным. Зашел на место преступления без всяких на то оснований и явно не доложил ничего старшим по званию, хотя приказ по управлению Ткаченко точно дал.

– Я? Докладывал? Да с чего? – удивился дежурный. – Меня никто не спрашивал я и молчу себе. Кто официально там на месте был, те отчеты и писали. Им всем не до меня. Игната вашего поди еще найди, чтоб ему что-то рассказать. Он и сейчас умчался куда-то на выездное совещание. Я личность скромная, внимание к себе не привлекаю…

«Умчался, значит, – Света выхватила из сбивчивой речи дежурного главное. – Выходит, тут пока мне каши не сварить. Но что же делать? Знаю! Дядя Доця! Вот кто точно заинтересован в освобождении Коли и кто точно расскажет мне правду. Если старик не путает и Доценко действительно был на месте преступления, он может оказаться ценным свидетелем. Хотя, конечно, подозрительно, что он не рассказал, что был там после взрыва. Но… – Тут Света поняла, что от волнения совсем уже запуталась. – Он мог и рассказать! Игнату Павловичу! Тот ведь сразу сообщил, что нас во все подробности посвящать считает нецелесообразным. Надеюсь, хотя бы дядя Доця не такой зазнайка и мне про все расскажет честно».

Размышляя о предстоящем визите в клуб, вернее, что выглядело куда абсурднее – не в клуб, а для начала в водонапорную будку, Морской довольно сильно волновался. И потому, что не был уверен в том, что придуманные Поволоцким цитаты подойдут. И потому, что, явно нарушая все правила благородства, брал Галочку с собой в опасное и непроверенное место. И потому, что совершенно не понимал интереса да и дальнейшего плана Саенко. И, конечно, потому, что, скорее всего, ему предстояло сыграть и подтвердить или опровергнуть репутацию отменного преферансиста.

– Кстати, а на что они там играют в этом клубе? – спросил он возникшую на пороге комнаты Галочку.

– Но в чем же мне идти? – отрешенно глядя мимо Морского, поинтересовалась Галочка в ответ. – Мы думали, что полностью готовы к бою, а между тем, ведь многое еще не решено!

– Многое? – удивился Морской.

– Ну… – Галочка показала на свое довольно элегантное и уже ставшее для Морского частью необходимого порядка вещей одеяние – расклешенная юбка, темный легкий свитерок – так, будто говорила о каком-то страшном дефекте: – Платье, сумочка, туфли… Хотя туфли и сумочку можно и мои оставить, но… Где же мне взять подходящее для вечернего выхода платье?

– Что я слышу, деточка? – По коридору, как всегда некстати, но, в общем, безобидно, продвигалась соседка. Последние слова Гали она восприняла близко к сердцу. – Вы собираетесь на вечеринку? Как здорово! У меня как раз есть парочка подходящих для праздника вещей. И платье, и настоящий шелковый плащик с правильным треугольным отложным воротником. Не этим, универмаговским, что топорщится, а настоящим, грамотно отутюженным. Моя портниха знает толк в плащах. Его я еще ни разу не надела – некуда. Но ваша вечеринка – отличный повод!

На миг Морской испугался, что соседка попросит взять ее с собой.

– Правда? – А вот Галочка сразу поняла все верно: – Вот здорово! – воскликнула она. – Спасибо!

Барышни убежали шушукаться и примерять вещи, а Морской остался один на один со своими волнениями. «Играют ли в этом клубе на деньги? Скорее да, чем нет. Рассказывать, мол, деньги ничто, можно только там, где у всех на руках полно золота. А вдруг там так и есть?» – Невзирая на щемящее чувство вины и неловкости, Морской достал с балкона табуретку, пододвинул к шкафу и извлек с антресоли деревянную шкатулку с резной крышкой. В ней хранились драгоценности, которые отец после материной смерти зачем-то привез сыну. Уж не было в живых ни отца, ни его последней жены, с которой Морской толком и познакомиться-то не успел, а в привезенной давным-давно шкатулке хранились серьги, три кольца, цепочка и брошь, которые хозяйка при жизни вроде никогда не надевала. Ну а куда их ей было?