Валерия Вербинина - Дом на Солянке [litres]

На Малой Никитской они прошли под растяжкой, призывавшей граждан покупать собрание сочинений Максима Горького. Их обогнала хорошо одетая дама в жакете поверх темного платья и в маленькой шляпке, по моде плотно прилегающей к голове. Из-под шляпки выбивались рыжеватые волосы, вьющиеся мелким бесом.

– Вот парикмахерская, – шепнул Басаргин, замедляя шаг, – она туда вошла.

Но тут Опалин повел себя странно.

– Не глазей в ее сторону, дубина! – зашипел он и, схватив спутника за локоть, потащил на противоположную сторону улицы, где очень кстати обнаружилась лавочка букиниста. Помощник агента угрозыска и его спутник вошли туда. Из-за прилавка вышел старичок продавец.

– Что-нибудь ищем, товарищи? – спросил он, с некоторым удивлением поглядывая на форму Опалина и его петлицы. Все-таки агенты угрозыска нечасто бывают завсегдатаями книжных магазинов.

– Словарь иностранных слов, – нашелся Басаргин. – Где можно найти выражения вроде «конфиденциальный»… и всякие сложные слова.

Опалин, став возле окна так, чтобы снаружи его нельзя было увидеть, изучал парикмахерскую на противоположной стороне. По улице проехал грузовик, за ним мотоцикл. Движение тут было не слишком оживленное – все маршруты общественного транспорта пролегали через соседнюю улицу Герцена, бывшую Большую Никитскую. Старик меж тем ушел куда-то и вернулся с томом, с которого, судя по его виду, только минуту назад сдули пыль.

– Дореволюционное издание, – пробормотал Басаргин, сделав вид, что листает книгу.

– Совсем как я, – учтиво заметил старичок.

– Сколько?

– Три рубля.

– Помилуйте!

– Два. Только для такого деликатного человека, как вы. Посмотрите, какой прекрасный переплет.

– Мне нужен не переплет, а содержание.

– Переплет никогда не помешает, молодой человек. Содержание, впрочем, тоже.

– Но два рубля…

– Полтора. Исключительно из уважения к вашим заслугам.

– У меня нет никаких заслуг, – не удержался Басаргин.

– Будут, – твердо ответил старичок. – Иначе просто не может быть.

Тут, конечно, писателю оставалось только полезть за кошельком. «В конце концов, – подумал он, – вчера Опалин принес нам сыр и ветчину. Надо его как-то отблагодарить».

Букинист спросил, завернуть ли книгу, но Максим Александрович отказался.

– Я купил словарь, – сообщил он, подходя к Опалину. – Ну? Мы идем?

– Куда?

– Туда. – Басаргин глазами указал на парикмахерскую.

– Ни в коем случае. Да еще я в форме… Как бы они не насторожились.

– Кто? – Писатель был совершенно сбит с толку.

– Ты что, не видел, кто нас на улице обогнал?

– Видел. Женщина, довольно молодая. Рыжая, а тебе нужна брюнетка.

– Рыжая, брюнетка, – передразнил его Опалин, – ты что, не замечаешь ничего? Морду ее уголовную не заметил, что ли? Ее наверняка задерживали, и не раз. Мошенничество, сводничество, что-то такое. Притоны. Вон она как работниц в парикмахерской распекала сейчас, командовала ими. Наверное, это хозяйка и есть. И ты мне предлагаешь туда идти? Там все что угодно может быть. Парикмахерская – люди приходят, уходят, никто внимания не обращает, а что за люди? Отличное ведь прикрытие для… да для чего угодно, на самом деле.

Басаргин смотрел на него, совершенно ошеломленный. Он помнил только хорошо одетую, довольно симпатичную и ярко накрашенную женщину, которая обогнала их и вошла в парикмахерскую. Ну, потасканное лицо, будем откровенны, но – уголовная морда? Как можно так говорить о женщине, о которой не знаешь вообще ничего?

– Пошли отсюда, – скомандовал Опалин. – На улице не оглядывайся на парикмахерскую и вообще веди себя естественно. Ясно? Я в этой форме как на ладони…

– Это тебе, – сказал писатель, когда они вышли на улицу, и сунул ему книгу, так что получилось очень даже естественно. Опалин раскрыл ее, полистал без особого интереса и захлопнул том.

– Куда теперь? – спросил Басаргин, когда они прошли под еще одной растяжкой, призывавшей покупать продукцию Моссельпрома, и парикмахерская осталась далеко позади.

– Я в Большой Гнездниковский, а ты – куда хочешь. На сегодня все.

– По-моему, – не удержался Басаргин, – ты знаешь, кто эта женщина.

Опалин покачал головой:

– Я ее впервые увидел. Слушай, вот что еще… Поблагодари от моего имени свою жену. Скажи, что она нам очень помогла… Ну и вообще.

– Может, скажешь ей это сам? – предложил писатель. – Приходи к нам сегодня вечером, когда освободишься.

На лицо Ивана набежала тень.