Валерия Вербинина - Дом на Солянке [litres]

– Ну, я не знаю каким… Кажется, ему Склянский помог. Но это тот еще помощник. Наобещал с три короба, мол, вам будет удобно, комната просторная, соседи хорошие… Ага. Соседи – сволочи, ну а простор – сам видишь какой. Я, конечно, говорила Алексею – ведь так же нельзя. Надо отдельную квартиру иметь, чтобы никто нам не мешал. Он сначала ныл, что не сможет, я слишком многого хочу… Но потом сам загорелся, стал искать варианты. Я же многого не просила. Мне бы хоть крошечную квартирку, самую завалящую, но чтобы только моя была…

– И что же он надумал?

– Ну, если есть деньги, жилье можно купить. Но это дорого, а Алексей… он, конечно, себе на уме и хорошо получал, только дороже шубы он бы ничего мне покупать не стал. Будь он один, конечно, стал бы, – добавила Ванда, и в глазах ее появился металлический блеск. – Но у него семья, и он ею дорожит. Они в Гражданскую войну натерпелись, спаслись только тем, что он продукты воровал, а то бы сдохли от голода…

– Всем было тяжело, – сказал Опалин.

– Нет, не всем, – тотчас возразила Ванда. – Некоторые очень даже хорошо жили… Я что-то хотела сказать, ты меня сбил.

– Мы про квартиру начали, – напомнил Иван.

– А, ну да. – Ванда незаметно почесала одну ногу в чулке другой. Ножки у нее были на загляденье. – В общем, Алексей придумал, что устроит меня на работу, а там через газету выбьет мне квартиру. Я, знаешь, работать не особо рвалась…

«Ну кто бы сомневался».

– …но он уже все продумал. Хотел выставить одного белого, который у них служил…

– Какого белого? Басаргина?

– О, ты уже все знаешь. Да, его.

Черт возьми. Никак, ну никак нельзя было выключать Максима Александровича из числа подозреваемых.

– Короче, Алексей собирался уволить Басаргина, меня определить на его место, а потом, значит, сделать мне квартиру. Тут лето, отпуск, его жена стала приставать с отдыхом. Он не особо хотел ехать, но в конце концов согласился. Стал уговаривать меня, чтобы я тоже поехала – я ни в какую.

– Почему? – необдуманно спросил Опалин.

– Потому. Давиться в поезде, чтобы потом смотреть на какие-то горы, купаться в грязной воде и покупать фрукты втридорога? Мне и дома хорошо. Отдельная комната, целый месяц – сама себе хозяйка. Разве не красота?

Если до этого момента у Опалина имелись иллюзии, что Ванда могла питать к своему любовнику какие-то чувства, то сейчас они развеялись окончательно.

– В общем, я сказала ему, что у меня возникли осложнения и я не могу уезжать из Москвы. Вдруг врач понадобится. Только тут он отвязался.

– Какие осложнения?

– Да после аборта очередного, – ответила Ванда, исподлобья глядя на него. – Ты что думаешь – эта комната мне легко досталась? Ха! Ничего подобного. Еще как пришлось раскорячиться…

Опалин смотрел на нее, и, хотя он видел красивую девушку, которая, как он понимал, пыталась веками проверенным методом подняться из низов, его начало охватывать отвращение. Он был слишком правильным, слишком принципиальным, чтобы одобрять торговлю собой, с какой бы целью это ни делалось. Ванда была ему противна, и он ничего не мог с этим поделать.

– Ты часто с ним виделась?

– Ну, как часто… Несколько раз в неделю.

– Он свои дела с тобой обсуждал?

– Было такое.

– Кто ему угрожал?

– Да никто, по-моему. Он со всеми умел ладить. Один только раз получил писульку какую-то, она его встревожила.

– Что за писулька?

– Бумажка с угрозами.

– И как она к нему попала?

– В бумаги на столе сунули. Там он ее и нашел.

– На каком столе?

– Ну, стол у него на работе. Туда ему и положили эту бумажку, но не на видное место, а среди других. Я ж тебе толкую…

– Ты эту бумажку видела? Он ее тебе показывал?

– Показывал.

– И как она выглядела?

Ванда задумалась.

– Обыкновенная тонкая бумажка, сероватая такая. На ней слова, печатными буквами. Писали карандашом.

– Слова помнишь?

– Точно не помню. Что-то вроде того, что он сдохнет.

– Дальше что было?

– Да ничего. Кто-то из редакции на него зуб имел и решил его попугать. То есть я тогда так подумала. А сейчас уже не знаю. Он же пропал.

– Может, сбежал?

– Он хотел после отпуска меня взять на работу и квартиру выбить, – твердо ответила Ванда. – Не мог он сбежать. Да еще без семьи. Он бы их не бросил.

– Раз уж ты говоришь, что в курсе его дел… Какие у него отношения были со Склянским?

– Ну, они считались друзьями, а так-то Алексей не очень был к нему расположен.

– Почему?

– Я тебе не скажу. У меня неприятности могут быть.