Лоран Бине - Седьмая функция языка

Появляется Байяр, он прозевал лекцию Сиксу, потому что пошел на тренировку хоккейной команды, говорит – хотел проникнуться атмосферой кампуса. Он держит полупустую банку пива и упаковку чипсов. Юдифь смотрит на Байяра с любопытством и, вопреки ожиданиям Симона, без видимой неприязни.

«Лесбиянки – не женщины и этим вас раздражают, с вашим фаллоцентризмом». Юдифь смеется. Симон смеется вместе с ней. «Вы о чем?» – спрашивает Байяр.

«Да сними ты эти темные очки, солнца нет, сам видишь, что погода отвратная».

Миф мифом, а Фуко все же совсем не в форме после подвигов вчерашней ночи. Он макает большое печенье с орехом пекан в двойной эспрессо, очень даже приличный. Слиман рядом – у него чизбургер с беконом под соусом из голубого сыра.

Постройка стоит на холме, сразу за входом на территорию кампуса, с противоположной стороны от ущелья с перекинутым через него мостом, откуда студенты в депрессии порой бросаются вниз. Не совсем понятно, пивная это или кафе. Сомнения есть, и Фуко, не утративший любознательности, хоть у него и раскалывается череп, просит принести пива, но Слиман заказ отменяет. Официантка, видимо, привыкла к капризам visiting professors [336] Приглашенные профессора ( англ .). и прочих звезд кампуса, она пожимает плечами и, разворачиваясь на сто восемьдесят, автоматически чеканит: «No problem, guys. Let me know if you need anything, OK? I’m Candy, by the way» [337] «Не страшно, молодые люди. Дайте знать, если что-нибудь понадобится, окей? Кстати, я Кэнди» ( англ .). . «Hello, Candy. You’re so sweet» [338] «Здравствуй, Кэнди. Ты прелесть» ( англ .). , – бормочет Фуко. Официантка не слышит и, быть может, for the best [339] К лучшему ( англ .). , – думает философ, заодно убедившись, что к нему вернулся английский.

Кто-то касается его плеча. Он поднимает глаза и из-под очков узнает Кристеву. У нее в руке дымится кружка размером с термос. «Как дела, Мишель? Давно не виделись». Фуко мгновенно успевает собраться. Черты его лица упорядочиваются, он снимает очки и награждает Кристеву своей знаменитой белозубой улыбкой. «Юлия, ты блистательна». И спрашивает, словно они расстались только вчера:

– Что пьешь?

– Мерзейший чай, – смеется Кристева. – Американцы не умеют его заваривать. После того как побывал в Китае, сам понимаешь…

Чтобы ненароком не выдать, в каком он состоянии, Фуко продолжает:

– Как прошло твое выступление, хорошо? Я не смог прийти.

– Да так… Без потрясений. – Она выдерживает паузу. Фуко слышит, как у него урчит в животе. – Потрясения я берегу для серьезных поводов.

Фуко пытается изобразить смех, затем извиняется: «От местного кофе все время хочется писать, ха-ха». Он встает и как можно более плавно движется к уборной, где будет опорожняться во все дыры.

Кристева садится на его место. Слиман смотрит и молчит. Она заметила, что Фуко бледен, и знает – из уборной он не вернется, пока не будет полностью уверен, что внешним видом не выдаст свое физическое состояние, поэтому ждать, по ее расчетам, придется пару-тройку минут.

– Говорят, к вам в руки попало кое-что такое, что могло бы найти здесь покупателя.

– Вы ошибаетесь, мадам.

– Напротив, мне кажется, это вы вот-вот совершите досадную для всех ошибку.

– Не понимаю, о чем вы, мадам.

– Тем не менее я готова лично выступить покупателем, компенсация – значительная, но прежде мне бы хотелось получить гарантии.

– Что за гарантии, мадам?

– Я должна быть уверена, что приобретением больше никто не воспользуется.

– А как вы рассчитываете эту гарантию получить, мадам?

– Это вы мне скажите, Слиман.

Слиман не пропускает мимо ушей обращение по имени.

– Слушай, ты, сука, это тебе не Париж, что-то я здесь не видел двух твоих шавок. Еще раз подойдешь – выпотрошу, как свинью, и брошу в озеро.

Из уборной возвращается Фуко – видно, что он мыл лицо, но держится безукоризненно и любому бы голову заморочил, – думает Кристева, – если бы не глаза, какие-то восковые. Впечатление такое, что он хоть сейчас готов прочесть лекцию, а может, и правда собирается это сделать, ему бы только вспомнить точное время выступления.

Извинившись, Кристева уступает ему место. «Приятно познакомиться, Слиман». Руки ему не подает – знает, что не ответит. Он не будет пить из открытых бутылок. Не будет брать солонку со стола. Постарается избегать любых телесных контактов. Он на стреме – и это правильно. Без Николая будет немного сложнее. Но ничего, – думает она, – как-нибудь справлюсь.