Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

— Кхх, список — хорошо, но почему Гоц и Гершуни не спрашивают нашего мнения? Это меня возмущает. Они в Женеве чувствуют себя китайскими богдыханами, что хотят, то и воротят.

Азеф подлил масла в огонь: перед ним Департамент полиции поставил задачу — вбить клин между руководителями партии и Аргуновым.

— Могли бы посоветоваться с таким заслуженным революционером, как вы, Андрей Александрович. Руководитель многочисленного Северного союза, нельзя об этом забывать.

Аргунов испытующе взглянул на Азефа:

— Когда вы меня познакомите с вашим инженером?

— Познакомлю обязательно, но позже. Инженер очень осторожен. — Азеф поскреб пальцем переносицу. — Но что касается списка, я сомневаюсь в его реальности. У нас нет столько динамита…

Бриллиант решительно сказала:

— Зря сомневаетесь! Я готова изготовлять взрывчатку в лабораторных условиях. Была бы воля! Что касается списка… А что мешает такой составить? — Она притушила в пепельнице папиросу. — Ничто и никто не мешает! Когда партия осуществит свой последний, сотый приговор, самодержавие рухнет, как карточный домик. И в этом будет великая историческая справедливость!

Аргунов задумчиво дергал себя за бородку.

— Досадно, что, кхх, мимо нас, не обсуждая… — Просяще взглянул на Азефа: — Если можно, принесите хоть на полчаса «Погребальный список». Это очень важно!

— Сделаю все возможное! — заверил Азеф. Он подумал: «Надо предложить Доре навестить Немчинову, выяснить, что и к чему. Но разве она согласится? Конечно нет, испугается. Тогда эту героическую миссию исполню я. Ведь мне этот визит ничем не грозит. Получится весьма самоотверженно…» Озабоченным тоном Азеф произнес:

— Товарищи, кто-нибудь из нас должен сходить к Женечке. Может, ей какая-нибудь помощь нужна? — Азеф вопросительно посмотрел на Бриллиант: — Как, Дора, вы относитесь к моему предложению — в минуту несчастья навестить одинокую девушку?

Бриллиант надула губы:

— Для чего я полезу на рожон? Я все-таки химик, могу изготовлять бомбы, да и сгожусь для исполнения террористического акта.

Азеф испытал удовольствие: «Первый раз в жизни меня радует отказ женщины! Теперь надо доиграть героическую роль, в дом Немчиновой я войду спокойно и с парадного входа. Доре станет за себя неудобно, начнет проситься идти со мной». Он притворно вздохнул, завел глазищи к потолку, словно тягостно раздумывая, а затем решительно сказал:

— Что ж, раз дело требует, я сам посещу Немчинову, узнаю, как прошел допрос, чего изъяли при обыске, не нашли ли «Революционную Россию»? И сделаю это срочно, сегодня же.

Дора почувствовала себя уязвленной, фыркнула. Теперь она пожалела, что отказалась от предложения Азефа. Она боялась в глазах товарищей показаться трусливой. Неожиданно для себя произнесла:

— Я тоже пойду с вами, Иван Николаевич!

У Азефа ответ был наготове:

— Дора, вы только начинаете жить, вам надо беречь себя. Вы красивы и умны, вам надо рожать много крепких еврейских детей.

Бриллиант с благодарностью посмотрела на Азефа, положила свою мягкую и теплую руку с небольшими слабыми ногтями на его кисть:

— Спасибо, товарищ!

Азеф этот знак понял по-своему и хитро подмигнул девице, заторопился:

— Мне пора, я к Немчиновой. Что ей передать?

Дора промурлыкала:

— Скажите, пусть держится мужественней, ни в чем не признается и, самое главное, не предает товарищей. — Подняла на Азефа агатовые глаза. — У нас длинные руки. Предателей, которые выдают своих товарищей, мы из-под земли достанем. Попугайте ее!

Аргунов с надеждой посмотрел на Азефа:

— Да, да, Иван Николаевич! Вы уж ее попугайте, а сами вот осторожней будьте, на Остоженке оглядитесь, нет ли шпиков.

Азеф усмехнулся:

— Попадья с конюхом Иваном была осторожной, да и то забрюхатела. Я труса праздновать не буду. Для меня, товарищи, главное — честно исполненный революционный долг. В случае чего наряжусь под татарина, сборщика тряпья или трубочистом, но в дом пролезу, проникну, будьте уверены.

Бриллиант проводила Азефа до двери:

— Иван Николаевич, буду счастлива работать вместе с вами!

Азеф уже мысленно раздел эту роскошную девицу и живо представил ее крепкие груди с набухшими розовыми сосками, округлость бедер, пухлую горку лобка. Он зазывно взглянул в темные, как омуты, глазищи Доры:

— Сердце мое, приходите ко мне в гости!

— Зачем?

Азеф с женщинами предпочитал прямолинейность (если откажет, так не надо попусту тратить время и деньги). Он с обезоруживающей улыбкой сказал: