Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Зубатов весь подался вперед:

— Когда планируется акт? Каким образом? Кто? Где?

Азеф развел руками:

— Хотят купить аэроплан и сбросить на царя бомбу. — Поднял умные черные, как южная ночь, глаза на Зубатова. — Я собрался перевезти в Москву жену и сына, они пока в Берне. Однако у меня самого нет пока ни службы, ни разрешения на жительство, а я хочу сдать экстерном экзамен в электротехнический институт, чтобы иметь и российский диплом, а не только германский. — С укоризной произнес: — Когда меня в Германии на работу в контору Шуккерта на хорошую зарплату приглашали, так вы обещали теплое местечко в Москве. А теперь…

Азеф хитрил. Любе надо было закончить учебу в Берне, и они решили, что она вернется в Россию немного позже. Что касается Шуккерта, то читатель помнит, Азеф сам сбежал с этой службы.

Зубатов вопросительно взглянул на Ратаева. Тот утвердительно помотал головой:

— Устроим, на приличное место…

Ратаев обратился к Азефу:

— Вы привезли из Германии рекомендательные письма, которые помогут вам проникнуть в ряды местных социалистов?

— Я Хаиму Житловскому все уши прожужжал: хочу в Москве серьезно изучать марксизм! При моем отъезде он дал мне письменную рекомендацию к какой-то Немчиновой, что на Остоженке в своем доме живет, сказал, что у нее организован серьезный марксистский кружок. К ней приходит разнообразная интеллигентная публика, даже вице-губернатор Москвы бывает, устраиваются рефераты, диспуты.

Зубатов и Ратаев весело переглянулись. Последний сказал:

— Молодец, Иван Николаевич! Нас этот кружок очень интересует. Туда, скажу вам по секрету, порой заглядывает один из великих князей. Девица Немчинова очень собой хороша, вот бы вам к ней пролезть.

Азеф приосанился:

— Под юбку? Если начальство прикажет, готов выполнить любое задание!

Ратаев счастливо улыбался, а Зубатов спросил:

— А других рекомендаций получить не удалось?

— А как же! — крякнул Азеф. — Обязательно удалось! Житловский мне сказал: «Человек вы, Иван Николаевич, серьезный, делу революции преданный. В самую главную точку направляю вас — к мозговому центру и руководителю Северного союза социалистов-революционеров Андрею Александровичу Аргунову. Я дал вам лестную характеристику. Учитесь у Аргунова, перенимайте опыт. За его плечами тюрьмы, каторги, ссылки. Трудности его закалили, он сделался крепким, как кремень. Вы наша молодая смена. У вас все еще впереди — и допросы, и казематы, и эшафоты. Если мы не доживем, то вы обязаны увидеть светлое будущее!» — Азеф рассмеялся. — Я тут пошутил: «Увидим светлое, если нам царские сатрапы не сделают темную». Ха-ха! Этот Аргунов, как понимаю, в Москве социалистами хороводит, главный заправила.

— Рекомендательные письма при вас? — спросил Ратаев.

— К Немчиновой лежит между первым и вторым дном в чемодане. Там, кстати, и подрывная литература, которую я должен передать Немчиновой и Аргунову.

— Интересненько, очень интересненько! — потер руки Ратаев. — Передайте, а потом заберите, хотя бы часть, якобы для распространения. Мы сложим эти брошюрки в полицейскую библиотеку.

Азеф продолжал:

— А что касается письма к Аргунову, так его Житловский отправил по обыкновенной почте. Письмо, понятно, шифрованное, но у меня есть ключ. Я однажды дожидался Житловского, его жена меня чаем поила, а на столе, среди бумаг, увидал ихнюю секретную переписку и ключ. Я не удержался и переписал.

— Вот это зря! — поморщился Зубатов. — Слишком рискованно, и Житловский ведь мог проверять вас. Вы, скажем, переписывали шифр, а его жена наблюдала за вами через портьеру.

— Да, это моя оплошность! Но все от усердия, вот привез этот самый ключ к шифровкам.

Зубатов хитро посмотрел на Азефа:

— Иван Николаевич, хотите почитать собственную характеристику?

Азеф выкатил глаза:

— Как это?

— Мы сняли с письма, адресованного Аргунову, копию и расшифровали. — И стал открывать свой портфель. — Любопытно небось?

Азеф загорелся, аж заерзал на кресле:

— Желаю! Ведь это ужасно любопытно — секреты чужие узнавать. У меня это в крови сидит. Однажды, когда я был еще женихом своей нынешней супруги Любы и она жила отдельно от меня, к ней погостить приехал из Крыма пятнадцатилетний племянник. Такой малолетний выжига! Я знал, что Люба ведет дневник, и готов был отдать полжизни за то, чтобы заглянуть в девичьи секреты. Я подружился с племянником, показал десять франков: «Янкель, хочешь эти большие деньги? Вижу — хочешь! Люба ведет свой дневник и прячет в стол. Этот дневник принеси мне на час-другой завтра утром, когда Люба уйдет на учебу. А потом ты положишь его обратно. Вот и получишь денежки!» На другое утро этот сопляк притащил тайный девичий дневник. Признаюсь, читал с наслаждением, особенно страницы, где она восхищалась моими мужскими достоинствами.