Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Ну и как, удалось что-нибудь найти?

– В описи Спасо-Ярославского монастыря за 1788 год, хранящейся в Историческом музее, есть сведения о тех самых Царских вратах, до которых не добрался чернобородый.

– И где же они?

– После упразднения Спасского монастыря были переданы Борисоглебскому монастырю, о чем оставлена помета на полях описи.

– Что думаешь делать дальше?

– Завтра утром выезжаю в Борисоглеб, можем встретиться там.

Конечно, я сразу согласился с предложением Марка – желание окончательно разгадать секрет опричника целиком завладело мною.

– Ты не узнавал, видел ли эту опись Отто Бэр?

– Сейчас трудно сказать, с содержанием описи чернобородый мог ознакомиться через подставное лицо.

Настроение у меня упало:

– Значит, Отто Бэр мог уже побывать в Борисоглебе и видеть эти Царские врата?

Марк не стал меня разубеждать и успокаивать:

– Все выяснится на месте.

– Я приглашу с собой Пташникова?

– А он согласится?

– Ну, в этом я не сомневаюсь…

И действительно, стоило мне по телефону сообщить краеведу, что последние Царские врата из Новгорода находятся в Борисоглебе, как он вызвался отправиться туда незамедлительно.

Договорились выехать из Ярославля первым автобусом.

Неужели чернобородый опередил нас? – надоедливо, как заноза, саднила меня мысль. На допросе в Ростове он доказывал, что судьба пятых Царских врат, вывезенных Грозным из Новгорода, ему не известна. Но так ли было на самом деле? Не успел ли он до появления в Ростове съездить в Борисоглеб?

Долго эти вопросы не давали мне покоя. Утром встал невыспавшийся, с тяжелой головой, и сразу, не позавтракав, отправился на автовокзал.

Думал, появлюсь первым, но Пташников был уже здесь и, купив билеты, с папиросой в зубах нетерпеливо расхаживал на площади, где производилась посадка.

Точно по расписанию автобус выехал на Московскую дорогу, дочиста вымытую ночным дождем, прибавил скорость. Слева промелькнула белая церковка с колоколенкой под синим шатром, справа потянулись установки нефтеперегонного завода. Поднявшись на гребень Карабихской горы, дорога круто упала к речке Которосль.

Что ожидало нас впереди? Найдутся ли когда-нибудь сокровища, спрятанные Гансом Бэром? Или секрет опричника навсегда останется неразгаданным?

Когда мы подъехали к автобусной остановке в Борисоглебе, здесь уже стоял желтый «москвич» Марка, а сам он дремал за рулем.

– Сотрудники музея работают с девяти часов, я уже побывал там, – сказал он, когда мы растолкали его. – Может, позавтракаем?

Все трое так спешили утром, что ушли из дома голодными.

Позавтракав в столовой, мы пешком отправились к Борисоглебскому монастырю. Чем меньше оставалось времени до открытия музея, тем больше волновался я – неужели наконец-то нам удастся увидеть план тайника, за которым охотился чернобородый?

Вспомнив, с какой ожесточенностью доказывал Отто Бэр, что на тайник с новгородскими сокровищами он имеет наследственные права, я спросил Марка, как бы сложилось дело, если бы опричник получил сокровища в дар от Грозного и по какой-то причине не смог своевременно вывезти их из России, могли бы его наследники получить эти ценности сейчас?

– Вопрос сложный, однозначно на него не ответишь.

– И все-таки, – не отставал я от Марка.

– Во-первых, нужны документы, подтверждающие, что дар совершен, что именно эти люди являются единственными наследниками бывшего владельца.

– Представим, у Отто Бэра были такие документы.

– В случае с тайником опричника ни о каких правах наследования, конечно, не может быть и речи.

– На что же тогда рассчитывал Отто Бэр? Как бы он вывез сокровища из России? Нам с тобой он так и не сказал, но наверняка продумал, как осуществить эту операцию.

– Нет, не знаю, как бы поступил Отто Бэр, – честно признался мне Марк. – Но находчивости ему не занимать, в этом ему не откажешь.

– Ну а бывали такие ситуации, когда наследники объявлялись спустя очень длительное время?

– Был один случай в нашей практике. Мне приходилось заниматься этим делом вместе с работниками Инюрколлегии. Речь шла о самом крупном в мире наследстве.

– Кто же у нас мог оставить такое наследство?

– Украинский наказной гетман Павел Леонидович Полуботок.

– Известная личность, – оживился краевед.

Мне это имя ничего не говорило.

– Павел Полуботок был мужественным, умным и энергичным человеком, которого после измены Мазепы прочили в украинские гетманы, – сказал Марк. – Однако Петр Первый отозвался о нем так: «Этот очень хитер, он может Мазепе уровняться».