Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– В построенном Ионой Сысоевичем кремле явно угадывается замысел вознести церковную власть над светской, свои убеждения опальный митрополит выразил в архитектуре.

С этим утверждением Анна Николаевна не стала спорить.

– Но только ли символом политических убеждений был для Ионы Сысоевича возведенный им митрополичий двор? Массивные высокие стены с рядами амбразур могли выдержать настоящую осаду, за ними могли бы разместиться тысячи воинов. Но спрашивается – от кого в то время было обороняться здесь, в центре русского государства?

– Вероятно, на этот вопрос у вас есть собственный ответ? – с интересом выслушав меня и не опротестовав выдвинутых мною доводов, сказала Анна Николаевна.

Я помедлил, прежде чем изложить суть своей версии:

– Не задумал ли честолюбивый Иона Сысоевич совместно с патриархом Никоном бросить здесь прямой вызов светской власти, учредить в России клерикальную, то есть церковную власть, для того и превратил мирный митрополичий двор в настоящую военную крепость?

Не сдержав изумления, Марк хлопнул ладонью по столу. Анна Николаевна высоко подняла брови, видимо, тоже никак не ожидая такого зигзага в моих рассуждениях. Ей даже потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, разглаживая сухонькими пальцами скатерть на столе, она неторопливо заговорила:

– Вы правы в том, что желание доказать превосходство церковной власти над светской некоторым образом чувствуется в Ростовском кремле. Не спорю, что властный и умный Иона Сысоевич, вероятно, был всей душой на стороне патриарха Никона, следствием чего и стала сцена в Успенском соборе, в результате которой он был лишен звания местоблюстителя патриаршего престола. Но ваше предположение, что он хотел бросить здесь открытый вызов царю, кажется слишком смелым, – деликатно возразила мне хозяйка.

Я попытался отстоять свою «заговорщическую» версию, но споткнулся на слове, заметив, как в глазах Марка блеснула усмешка. Не трудно было догадаться, о чем он подумал: что мне опять не дают покоя лавры Шерлока Холмса.

Однако Анна Николаевна охотно и даже с удовольствием продолжила начатый мною разговор:

– На первый взгляд, стены Ростовского кремля действительно очень похожи на крепостные – в них имеются бойницы, варовые щели, по крытым переходам можно было обойти все одиннадцать башен кремля: две дозорные со смотровыми вышками-стражницами, четыре фланкирующих и пять угловых. Все как в настоящей крепости, однако Ростовский кремль – не военное сооружение.

– Но почему?

– Да потому, что в те годы, при наличии достаточно сильной артиллерии, фортификация крепостей была уже другая. Вспомните Петропавловскую крепость в Санкт-Петербурге, построенную чуть позже нашего кремля. Вот она уже отвечала всем требованиям новой фортификационной науки. А Ростовский кремль – только имитация крепости, хотя и весьма внушительная.

– Иона Сысоевич не мог открыто строить современную военную крепость, это сразу вызвало бы подозрения, вот он и использовал старинную архитектуру, чтобы сбить с толку.

– В следующий раз, когда будете в кремле, внимательно посмотрите на линии боя. Подошвенные бойницы в стенах имеются, а в башнях – отсутствуют. Средней линии вовсе нет, а линию верхнего боя в башнях продолжают окна с наличниками. Окна пробиты и в стенах, под дозорными башнями раньше были даже широкие проездные ворота. Какая же это крепость, если в ней столько слабых, незащищенных мест?

Доводы хозяйки звучали убедительно, но мне подумалось, что в случае военной опасности все эти «слабые места» можно было легко ликвидировать. Анна Николаевна как прочитала мои мысли:

– Собственно, главное состоит не в том, можно было использовать Ростовский кремль в качестве военной крепости или нет. Патриарх никогда не стал бы воевать с царем. Это пустые, ничем не обоснованные домыслы. К тому времени, когда Иона Сысоевич начал возводить митрополичий двор, Никон уже официально был лишен патриаршего звания и не мог представлять для царя какой-то реальной угрозы. Как умный и образованный человек, Иона Сысоевич не стал бы посвящать свою жизнь призрачным химерам. Просто это был созидатель по натуре, а богатейшая Ростовская митрополия, которой принадлежали обширные угодия и свыше полутора десятков тысяч крепостных, позволила ему осуществить его грандиозный архитектурный проект. Вот и все объяснение, почему в Ростове вырос митрополичий двор, столь похожий на крепость…