Валерия Вербинина - Сухарева башня

Они доехали до вокзала и встали в стороне от путей, ожидая, когда покажется поезд, который был им нужен. Сначала проехали, сверкая окнами, три или четыре пассажирских, и уже после них откуда-то сбоку выполз обледенелый состав из пяти разномастных вагонов, которые тащил черный паровоз. На площадках виднелись фигуры часовых с примкнутыми штыками; форму с такого расстояния разглядеть было нельзя.

– Вот он, золотой поезд, – прошептал Авилов. – Опаздывает…

– Следуй за ним, – шепнул в ответ Опалин, – только осторожно. Они не должны нас заметить.

Игрок подавил сильнейшее искушение ответить «Слушаю, товарищ командир» и молча завел мотор. Паровоз сипло засвистел и ушел в ночь, рассекая ее прожектором, как светящимся мечом. С ним по гудящим рельсам уполз мягкий международный вагон для сопровождающих, вагон-ресторан для них же, два бронированных вагона с золотом и один вагон для охраны. Машина Авилова тронулась с места. Они ехали то параллельно путям, то в некотором отдалении, стараясь ни на минуту не терять поезд из виду. Опалин молчал, молчал и шофер. Некоторое время падал мелкий снег, но затем перестал. Москва кончилась: потянулись деревни на окраинах, потом сгинули и они. Вдоль дороги тянулись горбы сугробов, черные ели, редкие фонари. Иногда свет фар выхватывал какой-нибудь указатель, порою написанный по старой орфографии; иногда мимо проносилась деревенька, занесенная снегом. Авилов поймал себя на мысли, что дорога кажется ему бесконечной. Он покосился на профиль Опалина, но не смог определить, о чем думает его спутник. «Россия, – мелькнуло в голове игрока, – темная, как ночь… и такая же бескрайняя… Холод и зима, зима и холод. Куда я еду? Зачем?» Вдруг все отодвинулось – теплые залы, где играли в бильярд, нэпманы и бывшие нэпманы, которых он презирал, но с которыми волей-неволей общался, старый маркёр [13] Человек, который следит, чтобы игроки в бильярд действовали по правилам, и обеспечивает все условия для игры. в гостинице «Метрополь», который первый сказал ему: «А знаете, молодой человек, из вас что-то получится». Он остался наедине с самим собой – на бесконечной дороге, пересекающей Россию-ночь. Опалина он не считал – Авилов уже понял, что тот был частью этой ночи.

– Интересно, как грабят поезд? – неожиданно спросил человек, о котором он думал.

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся игрок. – Никогда этим не занимался.

– Ну, а все-таки? Как думаешь? Допустим, надо его остановить. И как?..

– Проще всего, наверное, свалить на рельсы дерево – тогда паровозу придется тормозить, – сказал Авилов, подумав.

Они видели заветный поезд слева, где-то в сотне метров от них; он казался совсем маленьким и то нырял за деревья, то выныривал оттуда. И внезапно что-то произошло. Вспышка – грохот – еще одна вспышка – снова грохот…

– Тормози, тормози! – закричал Опалин, хватая игрока за руку. Ругнувшись от неожиданности, Авилов увел автомобиль на обочину.

– Они взорвали пути! – вырвалось у него.

– Сам вижу, – сквозь зубы ответил Опалин. – Идем!

И они двинулись через подлесок, проваливаясь в сугробы. Нетерпение подгоняло Ивана, но бежать он не мог: в таком лесу впотьмах вполне реально было сломать себе ногу или даже шею. К тому же, едва они сделали несколько шагов, до них донесся сухой треск выстрелов, а потом стало слышно, как застрекотал пулемет.

– Стреляют по вагонам, – заметил Авилов. – И кто-то отстреливается.

Опалин злобно покрутил головой.

– Ну, Ларион!..

Больше он ничего не сказал, пока они не добрались до последних деревьев подлеска, за которыми можно было спрятаться. Взрывы разнесли международный вагон и вагон охраны; остальные сошли с рельсов и скатились под откос. Стрельба почти прекратилась, бандиты добивали раненых и застрелили машиниста, который сумел выбраться из покореженного локомотива.

– Их не меньше двух десятков, – шепнул игрок, пересчитав бандитов. – И у них пулемет. Что думаешь делать?

– Ждать.

– Чего ждать?

– Не чего, а кого. Лариона.

– А потом что?

Опалин не успел ответить, потому что к одному из бронированных вагонов подошел высокий малый и ухарским жестом разбил о него бутылку шампанского. Бандиты загоготали, некоторые стали аплодировать, как в театре. Авилов видел, что лицо Опалина, когда он услышал эти аплодисменты, сделалось белым.

– Ваня, брось… Ты один, а их вон сколько!

– Я считать умею, – злобно ответил Иван, дернув щекой.

Ларион отошел от вагона, и его подручные ломами стали раскурочивать двери. Каждый удачный удар сопровождался одобрительным уханьем остальных. Притаившись за деревьями, Опалин с игроком наблюдали эту картину.