Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Да не говорили мне ничего, – завелся Опалин, – я сегодня целый день в архиве пыль глотал! Не веришь – у Антона спроси… Замучился! Читал… про парня читал, 16 лет ему было, убийство в деревне местной красотки раскрыл… бабы ее убили, в общем. Так в отместку избу подожгли, где он остановился, он обгорел… И мне так тошно стало! Читаешь… такое скотство, что диву даешься… А гражданская война? Такое творилось, что волосы дыбом встают…

– Ты, Ваня, врать не умеешь, – бесстрастно уронил Логинов, – это плохо. Но ты учись, учись. В жизни все пригодится… Ладно, идем. Уж я скажу Бруно пару ласковых… и Назарову тоже.

Пара ласковых, которым Логинов угостил подчиненных, в итоге растянулась на несколько тирад, по преимуществу непечатного характера, после чего выяснились некоторые подробности о тех людях, которые забрали Соньку. Одному было лет 30, и он почти все время молчал; другой оказался брюнетом с седыми висками, военной выправкой и хорошо поставленной речью. У того, кто помладше, сбоку недоставало одного зуба, и мундир на нем сидел хуже, чем на его сообщнике.

– Бывший военный и молчун, – подытожил Логинов, хмурясь. – Ваня, как по-твоему, почему он молчал?

– Может, уголовник? – предположил Опалин. – То есть, если откроет рот, всем сразу ясно, что он не из ГПУ. Вот ему и велели молчать.

– И форма у них, и документы, – сказал Петрович сквозь зубы. – О-хо-хо… чисто сработано. Явились, забрали свидетельницу и смылись. И ты! – напустился он на Бруно. – Ты дал им уйти!

Немец краснел, бледнел, бормотал, что до сих пор не может поверить, что его обвели вокруг пальца. Он выглядел жалко, и Опалину было неприятно наблюдать, как Петрович его распекает.

– Зато теперь ГПУ не отвертится, – сказал практичный Назаров, который, несмотря на головомойку, устроенную Логиновым, не утратил присутствия духа. – Самозванцев в их форме они обязаны искать…

– Нас всех еще могут погнать до того, как они окончательно заберут дело Стрелка, – буркнул Логинов. И велев проштрафившимся агентам писать объяснительные, он отправился к Терентию Ивановичу, чтобы поставить его в известность о новых обстоятельствах.

Воспользовавшись паузой, Опалин сбежал. Теперь, когда он знал, что игрок не участвовал в похищении Соньки, ему стало легче – и все же сложившееся положение тревожило его. «У Стрелка опять как минимум пять человек в банде. Если он нападет на поезд… Конечно, охрану там должны были усилить, но все же… А если я ошибаюсь и Авилов с ними заодно? Он ведь до сих пор не забыл ее… Да, но Стрелок убил его родителей. Можно ли простить такое? До чего же все запутано…»

Он бегом поднялся по лестнице в бельэтаж, где жил игрок, – и внезапно понял, что, даже если тот дома, дверь он не откроет. Сдавленно чертыхнувшись, Опалин осмотрел замок и стал шарить по карманам. В одном из них обнаружилась толстая скрепка. Он разогнул ее и приступил к манипуляциям с замком, которые относятся к категории не одобренных уголовным кодексом. Наконец язычок замка поддался, и затаив дыхание Опалин прокрался внутрь. Он сразу отметил, что шуба игрока висит на вешалке и, переведя дух, двинулся в столовую, где увидел раскрытый чемодан и на краю стола – браунинг, почти такой же, как у него самого. В это мгновение Андрей Авилов вошел в столовую из другой комнаты и, заметив Опалина, кинулся к браунингу, однако ему не повезло: Иван схватил оружие первым и наставил его на хозяина дома.

– Отойди назад, – велел Опалин, – и подними руки.

Глядя на него с ненавистью, игрок повиновался.

– Куда это ты намылился? – спросил Иван, кивая на чемодан.

– Не твое дело.

– Мое, товарищ летчик. Уж не в больничку ли ты собрался? Навестить кое-кого?

При слове «летчик» глаза у Авилова так нехорошо блеснули, что Иван решил сбавить тон.

– Ты опоздал, – сказал он. – Ее там уже нет. Ее Стрелок увез.

– Врешь, – сдавленно проговорил игрок.

– Я думал, ты ему помог, – буркнул Опалин, не отрывая взгляд от его лица.

– Я? Но я хотел…

Он не стал договаривать, но Опалин и так все понял: он хотел спасти ее в одиночку, для себя.

– Садись, – решился Иван. – Только руки на виду держи.

– Ты мне разрешаешь сесть в моем собственном доме? Как мило, – иронически проговорил Авилов, но все же сел и положил руки на колени. Опалин разрядил браунинг хозяина, проверил, что в нем не осталось ни одного патрона, и положил оружие на край стола.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.