Катерина Райдер - Кровь и молоко

– Да, но если бы вы взялись представлять Томаса в суде, – с отчаянной надеждой леди сделала ещё один шаг вперёд, доставая из ридикюля деньги. – Я заплачу любую сумму…

– Мисс Говард, – трагически нахмурив брови, Гудмен накрыл своей ладонью женское запястье, заставляя убрать наличные обратно в сумочку. – Дело не в сумме, дело в принципе.

– Вы не верите ему, верно? – Джеймс никогда не видел Амелию разбитой. Он испытывал искреннюю, но не уничижительную, жалость. Но не привык вводить людей в заблуждение, а посему был прямолинеен и нередко резок в своих заявлениях.

– У меня нет оснований полагаться на правдивость слов мистера Уэбстера, я бы и вам не советовал, он уже обманул нас однажды, помните?

– Умалчивать о своём прошлом не то же самое, что лгать! – уверенно парировала Говард. – Джеймс, неужели у вас нет секретов, которые вы утаиваете от толпы? Быть может, Томас просто пытался начать жизнь с чистого листа? Вам ли не знать, как скор высший свет на расправу. Позволь им усомниться – и они вмиг сожрут тебя как дикие звери!

Гудмен, задумавшись, досадливо вздохнул. Амелия, подмечая в глазах адвоката сомнение, продолжила давление.

– Я уверена, Томас не убийца! Всё обвинение строится на основании прошлого, давно забытого. Никаких прямых улик! Ведь даже кровь на рубашке Рэнделла оказалась там по моей вине!

– Но у него есть мотив! – попытался возразить Гудмен.

– У меня тоже, и у мистера Фостера… – леди неосознанно огляделась по сторонам, очевидно собираясь сказать нечто важное. Удостоверившись, что секретарь адвоката вышел, продолжила чуть тише. – Вы не знали, я умолчала, но до встречи с Томасом Джозеф Фостер был моим любовником. Мы состояли в интимной связи несколько лет. Он был в бешенстве, узнав о свадьбе. – Говард выдержала многозначительную паузу, после чего иронично улыбнулась. – Ну, что же вы стоите? Арестуйте меня! Ведь исходя из вашей теории о добродетели и основаниях, я лгунья, заслуживающая виселицы, а Фостер вполне может оказаться убийцей, у него ведь тоже имеется мотив!

Гудмен опешил, то ли от откровений Амелии, то ли от того, с каким надменным самолюбием она открыла джентльмену свои постыдные секреты, словно гордилась ими. Комментировать услышанное мужчина, разумеется, не стал, но зерно сомнения в его разуме всё же было посеяно и начинало приносить всходы.

– Мало того, сэр, – настойчиво продолжала Амелия, – я знаю ещё одного человека, у которого был существенный мотив. Полиция даже не рассматривала его как потенциального подозреваемого… А знаете почему?

Джеймс чуть скривил губы, будучи неуверенным, как должно с его стороны реагировать на исповедь бывшей клиентки.

– Уважьте моё любопытство, будьте так любезны, – совершенно без иронии кивнул джентльмен.

– Всё просто, этот человек сам ведёт расследование…

– Вы намекаете на Даниэля Байрона? – в карих глазах адвоката вспыхнул профессиональный огонёк азарта.

– Я не намекаю, а делаю неофициальное заявление, пока что неофициальное. В церкви перед началом церемонии Даниэль и его отец сильно повздорили. Питер заявил, что утром перепишет завещание и лишит детектива Байрона наследства, потому что он осмелился просить его не жениться на мне, – Амелия несколько раз моргнула, точно замечталась. – Поправьте меня, мистер Гудмен, но, кажется, я насчитала даже два мотива.

Адвокат задумался. Он неспешно прошёлся по приёмной, небрежно бросил цилиндр на стол секретаря и почесал затылок.

– Но почему вы раньше молчали? – потрясённо отозвался Гудмен, оборачиваясь, смерив леди осуждающим взглядом.

– Потому что не видела всей картины в целом. Джеймс, подумайте сами, Байрон хватается за любую брошенную ему кость. Не особенно рациональное поведение для детектива, прославленного на весь Лондон. И потом его главной подозреваемой всегда была я, женщина, с которой ему выпало несчастье делить отцовское состояние! Он с первого дня пытался меня потопить. Сначала я думала, что причина таится в ревности, но теперь…

– Мне нужно подумать, – выставляя вперёд ладонь, отстранённо произнёс Гудмен, отводя взгляд.

– Нам нужно поговорить с Томасом! Он не станет мне лгать.

– Вы не можете быть на сто процентов в этом убеждены!

– Нет, могу! – твёрдо завила Амелия.

Джеймс заглянул в широко распахнутые глаза леди, исполненные решительной уверенности. Амелия не оставила ему выбора! Её непоколебимая твёрдость духа, упорство, хладнокровная готовность сражаться поражали его. Несмотря на постыдные откровения Говард, эта женщина по-прежнему его восхищала!