Николай Свечин - Тифлис 1904

– Александр Александрович приказал доставить вас к нему под конвоем, – пояснил Лыков. – Так что едем.

– Под каким еще конвоем? Что все это значит? – опять начал возмущаться кукловод.

– Будет вам голосить-то, – оборвал его питерец. – Деньги мы отбили и пересчитали заново. Там всего пятьдесят тысяч. А остальные где?

– Откуда я знаю? Спросите у кассира. Мы с вами вместе их опечатывали, забыли?

– У кассира уже спросили, он показывает на вас, – вступил в разговор полицмейстер.

– А вы вообще молчите, вы у меня в подчинении! – заорал Трембель.

– Вот еще, буду я всякой сволочи подчиняться!

Так они и пререкались все двенадцать верст до Коджор.

Когда арестованного ввели в кабинет Фрезе, Лыков доложил:

– Ваше высокопревосходительство! Нападение дашнакцаканов на карету с деньгами отбито. К сожалению, без потерь не обошлось. Погибли трое стражников и кучер. А еще два солдата-пограничника, что прикрывали нас через улицу огнем. Ранены директор-распорядитель Скиба – тяжело, мой помощник Алибеков и я – легко. У нападавших убито шестнадцать, одного штабс-ротмистр Топурия захватил живым.

Генерал осенил себя знамением, подошел к Лыкову, осмотрел его внимательно и сказал:

– Кажется, и в самом деле ничего серьезного.

– Заживет, Александр Александрович.

Фрезе обратился к пограничнику:

– Дашнакцаканов исключительно редко удается взять живыми. Примите мою признательность, господин штабс-ротмистр.

– Рад стараться, – по-солдатски ответил Топурия, порозовев от удовольствия.

– Теперь вы. – Генерал встал напротив Трембеля и вперил в него взгляд. – Вы… У меня даже слов недостает, как вас назвать.

– Я требую все мне разъяснить! – визгливо начал Трембель. – Вот уже час меня оскорбляют, не предъявляя никаких доказательств.

– Деньги украденные нашли? – спросил Фрезе у полицмейстера.

– Мы знаем, где они. Пока не успели.

– Кассир признался?

– Точно так, ваше высокопревосходительство. Дал показания на Трембеля как главного заправилу всей аферы.

– А где ротмистр Чачибая?

– Только что мне сообщили: начальник конвоя найден у себя на квартире убитым. В вещах погром.

– Кто его, как думаете? – обратился к питерцу помощник главноначальствующего.

– Конечно, абрек Зелимхан, – ответил Лыков. – Я докладывал. Абрек обиделся на ротмистра и отомстил. И черт с ним, с негодяем.

Трембель слушал молча, но вдруг начал оседать на пол. Питерец подхватил его и потащил к стулу. Из безвольно разжавшегося кулака статского советника выпал пузырек и покатился по полу.

– Черт, просмотрели!

Алексей Николаевич взял склянку, понюхал и сообщил:

– Цианид. Как же вы его не обыскали?

Ковалев отмахнулся:

– Да не жалко! Покончил с собой и тем признал вину. Доказательств у нас вагон. Все, дело о «большой постирочной» закончено.

– Еще нет, – возразил сыщик. – Осталось поставить точку. Александр Александрович, мы поехали во врачебную управу. Деньги там, у Щербаковой, в шкафу с бациллами.

– Ступайте. И отдыхайте после этого, бумаги мы сами оформим. Вам о-го-го как досталось. Нынче же доложу о вашем подвиге министру фон Плеве. На облучке, в самое пекло…

Действительно, Лыкова уже мотало из стороны в сторону. И перенервничал, и крови много потерял. А тут еще брать любовницу кукловода… Вдруг Виктория тоже в это время окажется в управе? И коллежский советник смалодушничал:

– Георгий Самойлович, арестуйте стерву без меня, ладно?

– Конечно, идите отдыхайте.

Через три дня на загородной даче Фрезе собрались участники операции. Еще позвали губернатора Свечина. Жара тут не чувствовалась, все сели в саду под огромной чинарой. Пили кахетинское, жарили шашлыки. И задавали сыщику вопросы.

В частности, генерал спросил:

– Алексей Николаевич, а как вообще работала «большая постирочная»? Почему так долго не могли ее разоблачить?

– Казначейство – вещь в себе, – начал сыщик. – Это фактически банк. А Тифлисское казначейство – большой денежный ящик, в котором туда-сюда перемещаются средства всего Кавказского края. Представляете масштаб? Четыреста пятнадцать тысяч квадратных верст площадь, больше девяти миллионов население. Обороты огромные. И всегда есть на кого свалить.

– В каком смысле? – не понял полковник Свечин.

– Злогостев рассказал все до деталей, – сообщил Алексей Николаевич. – А еще есаул Мерзавкин заговорил наконец. Когда узнал, что атамана Безвуглого уже зарыли… Поэтому сейчас картина в целом ясна. Многочисленные казначейства края использовались тифлисцами втемную. Например, меченые купюры всовывали в пачки и увозили в Карс. Там русской власти всего двадцать пять лет. В ходу, помимо наших, еще турецкие, персидские, афганские деньги. Местные торговцы возьмут любой билет и пустят в оборот. Никто ничего не заметит. А кассиру Карского казначейства и в голову не придет, что ворованные банкноты прислали его собственные начальники. Это что касается денег. А с доходными бумагами люди Козюлькина поступали наоборот. Ведь казначейство занимается множеством вопросов, вплоть до регистрации пробирных клейм и выдачи промысловых свидетельств. В том числе оно покупает и продает государственные бумаги и выдает капитал по истекшим сериям. Тут-то «грязные» серии и подмешивали к «чистым». Их номера вписывали в отчеты, полученные с окраин. Откуда-нибудь из Сальян или Ардагана. Нагло подделывали почерк, искали похожие чернила. И сохраняли пришедшие оттуда бандероли. Вот отчет, вот бандероль, вот подпись ардаганского казначея. Он и принял к оплате краденые бумаги! Хотя мы своевременно посылали ему список.