Валерия Вербинина - Заколдованное кресло

Некоторое время Ваня молчал, морща лоб.

— Да ты мне голову морочишь, — буркнул он. — Что, в этом кресле оказалось два тайника? Одно старое, с керенками, а другое — Гладкова?

— Нет, в том-то и дело. Даю тебе честное слово, что тайник был только один и располагался именно там, где указал директор.

— А второе кресло…

— Второе кресло вообще ни при чем. Мы его потом отдельно обыскали, уже после Ушакова и Оли. В нем ничего не было.

Опалин вздохнул. Проблема, изложенная старшим коллегой, увлекла его. В самом деле, каким образом триста советских червонцев могли вдруг превратиться в три тысячи никому не нужных керенок? Тут явно не могло обойтись без постороннего вмешательства.

— Ну возможностей на самом деле не так много, — протянул он. — Первое: кресло находилось в семье Гладковых. Значит, либо кто-то из них мог подменить сверток, либо кто-то еще, кто имел доступ в дом. Далее: кресло переходило по цепочке покупателей, тайник мог найти номер первый — кстати, ты ничего о нем не сказал, — либо этот Войтинский, у которого кресла в итоге украли. Войтинский, к примеру, мог насторожиться, с какой стати к нему явилась бывшая хозяйка кресел и пытается получить их обратно. Я бы уж точно насторожился… Ну и нельзя сбрасывать со счетов самого Ушакова. Олю он, может, и любил, но за вторым креслом отправился один и, наверное, у него было достаточно времени, чтобы подменить деньги. То есть я не говорю, что он это сделал, — быстро поправился Опалин, — но он мог…

— Нет. — Логинов мотнул головой. — Во-первых, ты забываешь, что я там был и видел выражение его лица, когда сверток с деньгами развернули и стало понятно, что они ничего не стоят. Ушаков был совершенно ошеломлен. Во-вторых, если бы он подменил сверток, то не стал бы рисковать и бросил кресло, как только наткнулся на меня. В-третьих, никаких трех тысяч при нем не было. Деньги подменил не он. Думай дальше.

— Ты не ответил на мой вопрос, — упрямо напомнил Опалин. — Что за человек первый покупатель?

— А ты не догадался? Перекупщик, конечно. Некий Арунянц.

— А Войтинский чем занимается?

— Букинист он. Книгами торгует.

— Тайник легко было обнаружить?

— Нет. Мы на обысках собаку съели и то еле его нашли. Он очень хитро был устроен на самом деле, это тебе не сверток под обивку сунуть.

Опалин сердито посмотрел на собеседника.

— Заставляешь меня гадать, — проворчал он, — а кто всегда твердит — гадать нельзя, надо опираться на факты? Я же не знаю никого из людей, о которых ты говоришь. Может, у Гладкова извращенное чувство юмора или он заточил зуб на семью. Может, Оля давно свистнула деньги на свои нужды, а признаться ей было страшно. Перекупщик, наверное, человек опытный, мог осмотреть мебель как следует. Войтинский во время визита Ушакова мог догадаться, что в одном из кресел что-то спрятано…

— Подмена, подмена, Ваня, — перебил его Логинов, — вот что самое интересное в этой истории! Почему обязательно нужно было оставить керенки вместо советских рублей? С какой целью это было сделано? Три тысячи керенских рублей тоже на дороге не валяются, их сначала где-то найти надо. Зачем лишние усилия, с какой целью, когда можно было просто забрать сверток и вообще ничего на его место не класть?

Опалин задумался.

— Деньги, которые ничего не стоят, вместо настоящих… — Он нахмурился. — Это похоже на издевку. Или на месть.

— Теплее, — кивнул собеседник. — Но месть кому?

— Может быть, Гладкову? Прячет он три тысячи, потом через какое-то время снова лезет в тайник — глядь, а деньги-то совсем другие… Преступник на это рассчитывал? Потому и подменил?

— Ну наконец-то догадался, — удовлетворенно кивнул Логинов. — Да, это была такая своеобразная месть. И как ты думаешь, кто увел деньги?

— Ну… — Опалин поскреб щеку. — Наверное, домработница.

— Я ни слова не сказал о домработнице, — заметил агент. — Вообще о ней не упоминал.

— Вот это-то и подозрительно, — поддел его собеседник. — Потому что мы говорим о семье директора завода. Не станут там женщины домашними делами заниматься, они для этого домработницу наймут…

— Вера Кислякова ее звали, — сказал Логинов. — И, как мы позже выяснили, хозяин закрутил с ней интрижку. Нет, ну а что далеко ходить-то, когда дома все есть…

— Жениться на ней обещал? — Глаза Опалина сверкнули.

— Ну не то что обещал, но… Ладно, обещал, но как-то невнятно. Внушил ложные надежды, в общем. Потом еще на аборт ее отправил, да к доктору подешевле, а она после аборта болеть стала. Попросила у Гладкова на лечение какую-то смешную сумму ввиду их отношений, а он отказал. Ну, она и разозлилась, но решила не плевать в колодец, а до поры до времени затаиться. И подсмотрела как-то, как он в тайник очередную пачку денег докладывает. Тогда она и решила действовать — сначала хотела просто все вытащить и уволиться, но передумала. У нее осталась от прежних времен пачка керенок, и как она представила себе, что Гладков в очередной раз лезет в тайник, разворачивает газету, а в ней керенки — так стала хохотать, что чуть примус не опрокинула. Погоди, думает, ты у меня попляшешь. В общем, подменила она деньги, взяла расчет, сославшись на проблемы со здоровьем, и уехала к себе в деревню. Там ее потом и задержали, но на суде, учитывая все обстоятельства, она отделалась условным.