Валерий Шарапов: Зловещий трофей

— Полагаешь, они отпиливали бы от слитка по крохе и шныряли к скупщику или прямиком на базар? — прищурился Старцев.

— Так или примерно так. Но обязательно воспользовались бы свалившимся богатством.

— Не соглашусь, — мотнул головой Иван. — Люди разные, и психология у них тоже разная. У меня давеча соседка по подъезду отдала Богу душу. Высохшая, тощая, как жердина — непонятно, в чем жизнь теплилась. Мы, помнится, и копеечки ей собирали в помощь, и продуктами делились. Так у нее опосля смерти зашитыми в подушку двенадцать с половиной тысяч целковых обнаружили. Вот так. Ни родственников, ни друзей — все для себя собирала. Фантик к фантику. Нет, чтоб пожить последние годы по-человечески, а излишки снести сиротам в ближайший детдом. А ты — психология.

— Сколько было соседке? — терпеливо отреагировал Васильков.

— А черт ее знает… Лет семьдесят пять, а то и больше.

— В таком возрасте, Ваня, в голове не психология, а Альцгеймер. Она могла попросту забыть о накоплениях, потому что исчезла цель в жизни. Мы же говорим о сравнительно молодых людях. Всем убитым железнодорожникам от двадцати восьми до сорока с небольшим. В таком возрасте люди еще радуются жизни, чего-то хотят, строят планы…

Иван никогда не забивал свою буйную голову сложными вещами, к которым относил и психологию. Будучи по природе человеком прямолинейным, он недолюбливал бесконечную палитру серых оттенков, находящуюся между абсолютно черным и абсолютно белым. Население Земли он делил на пять примерно равных категорий. «Вот мы, вот наши союзники, — говаривал он. — Посередине нейтралы, на которых никакой надежды. Дальше союзники наших врагов и в конце списка самая последняя сволочь».

— Ладно, убедил, — махнул рукой Старцев. — И ну их к черту, эти заумные рассуждения. Признаюсь, меня больше заинтересовала твоя мысль о не доехавшем до Москвы золоте. Давай лучше об этом. Где же оно, по-твоему, затерялось?

— Объясняю. Смотрите внимательно. — Александр плеснул в кружку остывшего чая и поставил ее в начало ближайшего стола. — Представьте, что это «Хорьх» на товарном дворе станции города Веспрем. Фишер обнаружил его там и, осматривая, убедился в сохранности тайника. Верно?

— Ну да. Иначе за каким чертом он полез бы с уговорами к коменданту, — ответил за всех Егоров.

— А потом, судя по признанию самого Фишера, комендант снабдил его бумагой и отправил в мэрию к представителю советской военной администрации. Припоминаешь, Иван?

— Да-да, было дело.

— То есть он не мог знать, что в это время происходило с «Хорьхом». Согласны?

Стоявшие вокруг дружно закивали.

Александр демонстративно выпил чай из кружки, вернул ее на стол и накрыл картонной папкой.

— Поход в мэрию к представителю советской администрации занял несколько часов, а, вернувшись на вокзал, Фишер едва успел сесть в теплушку, — продолжил он.

Иван снова подтвердил:

— Точно, и про это он говорил.

— Значит, Фишер не имел возможности повторно убедиться в сохранности тайника, и поэтому, — Васильков протащил накрытую кружку через весь стол, — не исключен вариант, что «Хорьх» ехал из Венгрии в Москву уже пустым, без золота в тайнике.

Сбросив со стоящей в конце стола кружки папку, он закончил показательный урок:

— О пропаже Фишер узнал уже здесь, получив свою машину с большим опозданием. Это опоздание и сыграло роковую роль: он всерьез полагал, что тайник обнаружили железнодорожники, пока платформу с «Хорьхом» гоняли из Лихоборов во Владыкино и обратно. Исходя из этого он стал выслеживать ни в чем не повинных людей, допрашивать их и убивать.

— Так кто же очистил тайник? — не выдержал Бойко.

— А кто, по-твоему, выпал из нашего расследования на этапе Веспрем — Москва?

Старцев, Егоров и Бойко переглянулись.

— Комендант, что ли? — первым догадался Иван.

— Именно, — кивнул Васильков. — Мы настолько проигнорировали его, что даже не выяснили звание, фамилию и где он проходит в настоящее время службу…

Василий закусил губу, обдумывая свежую, весьма неожиданную версию.

Не вышел за привычные рамки и Олесь, тут же вставив любимое словечко:

— Сомнительно. Но проверить стоит…

На выяснение личности человека, занимавшего должность коменданта железнодорожной станции венгерского городка Веспрем весной 1945 года, ушло не более часа. Хотя поначалу задача казалась непростой и в решении довольно долгой.

В разные ведомства из Управления на Петровке были отправлены Горшеня, Баранец и Ким.