Андрей Курков - Самсон и Надежда

— Тут к вам Наденька с молодым кавалером! — объявила ему вдова дворника и сама же посторонила его, проходя в коридор и заводя за собой упомянутую пару.

Наденька в расстегнутом полушубке улыбалась. Молодой мужчина в необычной черной тканевой куртке, по покрою напоминавшей обычную кожанку, и в коричневой кожаной фуражке приветственно кивнул Самсону и тут же протянул ему руку.

— Валерьян Поддомов, — представился он. — Я Надежды начальник, она сказала, что могла бы вас тут уплотнить! Решил посмотреть, все ли у вас в порядке.

— Да все в порядке, — заверил его Самсон и зевнул.

Остановились в гостиной. Валерьян Поддомов заглянул через открытую дверь в спальню, где у кровати сапоги валялись. Самсон тут же ее прикрыл.

— Вот, видите, две печки! — обратил он внимание начальника Надежды на источники квартирного тепла.

— А ретирада работает? — спросил тот, обернувшись в сторону коридора.

— Конечно! — Самсон повел всех за собой к кухне, открыл дверь в туалетную комнату, потом показал и ванную. — Вода, как знаете, теперь не всегда есть.

— А где же вы Надежду определите? В какой комнате?

Вдова рыскала взглядом по всем закоулкам квартиры, что Самсону не понравилось. Она ведь уже бывала у него тут, и в прежние свои захаживания никакого любопытства к квартире не проявляла, но теперь ее глазки бегали.

Вернувшись в гостиную, Самсон глянул на буфет, за которым скрывалась дверца в спальню покойной сестры. Потом перевел взгляд на шкаф, надвинутый на дверь в спальню родителей.

— Не больно-то у вас просторно, — с сомнением произнес Валерьян Поддомов.

Самсон опять задержал взгляд на его странной, словно собственноручно сшитой куртке. Показалось, что видит он на ней какой-то узор черным по черному. Словно бы кресты!

— Помогите! — попросил он начальника девушки и подошел к левому боку шкафа. — Давайте его отодвинем.

— Не пустой он у вас, — выдохнул Валерьян, когда они переместили одежный шкаф под правую стенку, где теперь он между двух окон, выходящих на улицу, стоял, частично правое из них перегораживая.

Самсон открыл ранее спрятанные шкафом двери. Там, в просторной спальне родителей посередине стояла широкая кровать. Слева от нее — туалетный столик с зеркалом, два стула, этажерка со стеклянными парфюмерными пузырьками и пудреницами.

— Ой как мило! — всплеснула ладонями Надежда. — Правда же? — она обернулась к начальнику.

— Ей-богу, мило! — согласился Валерьян. — Мы с женой тоже семью одного кондитера уплотнили, тут недалеко. Но обстановочка у нас куда беднее этой!.. Так что, Надежда Трофимовна? Будете въезжать?

— Буду-буду!

— Ну, спасибо! — снова протянул Валерьян руку Самсону. — Я ордер на доселение выпишу и с печатью и подписью через Надежду Трофимовну передам!

— А скажите, — взгляд Самсона уже в третий раз остановился на куртке визитера. — Это вы сами сшили?

— Что вы! — рассмеялся начальник девушки. — Нам на службу для сотрудников реквизированные подрясники из Выдубецкого монастыря привезли. По два на каждого выдали. Вот я портному отнес, а он мне из них куртку пошил. Внутрь ватин заложил, чтобы теплее было.

— Вот как! — закивал Самсон и вспомнил немецкого портного, а следом и выкройки костюмные вспомнил, которые в саквояже-бауле до сих пор лежали.

Перед обедом в участок вернулся. Доложился Найдену и, попросив красноармейца Семена привезти для допроса Федора Браваду, зашел в безоконное помещение со стулом, столом и табуреткой на цепи.

Федор в этот раз выглядел получше. То ли синяки с лица сошли, то ли дали ему старательно и с мылом умыться. Уселся он на табуретку и насупился, глядя на Самсона. Это выражение его лица Самсону не понравилось. Отозвал он красноармейца Семена к двери и шепотом попросил сходить к Васылю и чаю попросить.

Так сидели они вдвоем с Федором в мрачной комнате и молчали, пока красноармеец железную кружку с чаем не принес. Тогда Самсон передал кружку Федору. Тот лицом выразил удивление. Связанные в запястьях веревкой руки поднял. Схватил горячую кружку и на колени опустил.

— Скажи, — обратился к нему Самсон, — сколько портных вы ограбили?

— Не упомню, — ответил Федор. — Я ж говорил, что к двум вломились, но там у них ничего ноского не было.

— А того портного, у которого выкройки и ткань забрали, вы видели? Был он там собственной персоной?

— Был, но прятался. За креслом сидел.

— И что, ничего не сказал?

— Ругался.

— А ругался он на каком языке?